Кукушата Мидвича. Чокки. Рассказы - Джон Уиндем
Он проводил взглядом машину, отъезжавшую от дома. Прежде чем повернуть за поворот, Колин прощально помахал рукой. Доктор Хэршом покачал головой. Он знал, что не стоило сотрясать воздух, однако считал своим профессиональным долгом попытаться убедить этого молодого человека в тщете его намерений. Затем он повернулся и, нахмурившись, пошел домой. Была ли эта одержимость фантазией или чем-то бóльшим — это не имело никакого значения по сравнению с тем, что рано или поздно этот молодой человек доведет себя до нервного срыва.
В течение следующих нескольких недель доктор Хэршом узнал только то, что Колин Трэффорд не последовал его совету, — и Питер Хэршом в Корнуэлле, и Гарольд в Дареме получили запросы о мисс Оттилии Хэршом, которой, как знали все его родственники, на свете не существовало.
После этого несколько месяцев не было никаких вестей. Затем пришла открытка из Канады с изображением Парламента в Оттаве. Надпись на обратной стороне гласила: «Нашел ее. Поздравьте меня! К. Т.».
Доктор Хэршом некоторое время смотрел на открытку, потом слегка улыбнулся. Все закончилось хорошо. Он считал Колина Трэффорда приятным молодым человеком, которому не стоило калечить свою жизнь столь бессмысленными поисками. Конечно, в это трудно было поверить, но если какая-то сочувствующая девушка смогла убедить его, что она является, скажем так, реинкарнацией его возлюбленной, то тем лучше для нее, и удачи им обоим… Теперь одержимость попросту исчезнет, пусть и не в один день. Он хотел было ответить искренним поздравлением, но на открытке не было обратного адреса.
Через несколько недель пришла еще одна открытка с изображением площади Святого Марка в Венеции. Сообщение было столь же лаконичным, но на этот раз отправитель указал адрес гостиницы. Доктор прочитал: «Медовый месяц. Можно ли нам приехать и встретиться с вами?»
Доктор Хэршом засомневался. Его профессиональное чутье говорило, что следует избегать любых обстоятельств, могущих привести к возвращению молодого человека в то жалкое состояние, в котором он пребывал при их предыдущей встрече. С другой стороны, отказ казался бы странным, даже неучтивым. В конце концов он написал ответ на обратной стороне открытки, изображающей кафедральный собор Херефорда: «Да. Когда вас ожидать?»
Колин Трэффорд появился только во второй половине августа — загорелый и в гораздо лучшей форме, нежели чем во время своего предыдущего визита. Доктор Хэршом был рад его видеть, но очень удивился, что в машине тот был один.
— Но насколько я понял, целью вашего визита было мое знакомство с вашей супругой, — сказал он.
— Было… и есть, — уверил его Колин. — Она в гостинице. Я… Мне бы хотелось сначала поговорить с вами наедине.
Во взгляде доктора сомнение соперничало с пониманием.
— Очень хорошо. Пройдемте-ка внутрь. Если вы не хотели, чтобы я упоминал в беседе с вами и вашей женой какие-то обстоятельства, то ведь могли предупредить письмом заранее!
— Нет-нет, дело не в этом. Она все знает. Не уверен в ее умозаключениях по поводу всего этого, но она действительно все знает и с нетерпением ждет встречи с вами. Нет, дело в другом… Это не займет много времени.
Доктор провел его в свой кабинет. Он показал Колину на мягкое кресло, а сам сел в кресло-качалку.
— Отведите душу, — приглашающе сказал он.
Колин сел прямо, упершись локтями в колени, и сплел пальцы в замок.
— Доктор, самое важное для меня сейчас — это поблагодарить вас. Никакие слова не смогут выразить, насколько я вам благодарен, доктор. Если бы вы не пригласили меня сюда в тот день, то думаю, что я никогда не нашел бы ее.
Доктор Хэршом неодобрительно нахмурился. Он отнюдь не считал эти благодарности обоснованными. Однако очевидно, что, кого бы там Колин себе ни нашел, терапевтический эффект этого был налицо.
— Если мне не изменяет память, я только выслушал и дал неприятный совет, которому вы и не подумали следовать, — заметил он.
— Да, мне тогда казалось, что вы лишили меня всех надежд, — согласился Колин. — Казалось, что вы закрыли передо мной все двери. Но когда я хорошенько обо всем подумал, то нашел одну-единственную дверцу, задвижка на которой не была полностью закрыта.
— Не помню, что пытался вас хоть как-то ободрить, — заявил доктор Хэршом.
— Уверен, что не помните, однако же ободрили. Вы указали мне на последнюю, самую маловероятную семейную ветвь, и я проследил ее… Нет-нет, сейчас вы все поймете, дайте лишь пару минут.
И когда я увидел эту возможность, то понял, что потребуется серьезная подготовительная работа, которую я просто не в состоянии выполнить самостоятельно, поэтому мне пришлось нанимать профессионалов. Думаю, они как следует постарались и уж точно устранили все сомнения о том, что именно эта ветвь окажется правильной. Однако все их поиски закончились на том, что интересовавший меня представитель вашего семейства поднялся на борт корабля, отправившегося в Канаду. Поэтому мне пришлось обратиться к частным детективам за океаном. Канада — огромная страна, куда приезжает уйма народа. Поиски были долгими и кропотливыми, и я уже начал впадать в уныние, но потом появилась небольшая зацепка, и через неделю до меня дошли сведения, что она работает секретарем в юридической компании, расположенной в Оттаве.
Затем я уведомил «Объединенные электрофизические предприятия», что стану более эффективным работником после небольшого неоплачиваемого отпуска…
— Подождите, — перебил его доктор. — Если бы вы спросили меня, то я сказал бы вам, что в Канаде нет Хэршомов. Я это точно знаю, потому что…
— О, я давно уже не искал Хэршомов! Ее фамилия была не Хэршом, а Гэйл, — прервал его Колин, как будто пытаясь все объяснить.
— Понятно. Предполагаю, что и имя было вовсе не Оттилия? — со вздохом сказал доктор Хэршом.
— Нет. Ее зовут Белинда, — сказал Колин.
Доктор несколько раз моргнул, даже открыл рот, но потом понял, что лучше промолчать. Колин продолжил:
— Я полетел туда, чтобы убедиться во всем самостоятельно. Это было самое мучительное путешествие в моей жизни. Однако все закончилось хорошо. Одного взгляда на нее издали было достаточно. Ее невозможно было бы спутать с Оттилией, однако она была настолько похожа на Оттилию, что я узнал бы ее из десятков тысяч людей. Возможно, если бы ее волосы и платье были… — Он замялся, будто что-то вспоминая,
