Василий Тарасенко - В катакомбах времени

- А теперь я вам намекну, как можно с вашими способностями пробить границу... Взрослому взломать устоявшиеся принципы намного труднее, чем ребенку, поэтому вы будете всего восьмой на моей памяти, если вам удастся сделать все так, как я скажу... Очень уж вы, люди, скептически относитесь к непонятному...

- А вы, значит, не человек? - поинтересовался Виктор.

- Естественно. Когда я родился во второй раз, не было еще и намека на Катакомбы.

- На что? - удивился Виктор.

- Так мы назвали систему безимпульсных переходов между гранями. Что-то вроде сети трещин в теле Кристалла. Катакомбы пускают в себя далеко не всех, иначе люди давно шастали бы по всем мирам... Вспомните детство. Разве вы не лазили во всякие люки, подвалы, пещеры? Разве не хотелось вам, чтобы они вывели вас к приключениям, к сказкам, к мечтам, к другим мирам, наконец... Случалось даже, что дети попадали в катакомбы на Земле, а выходили из них на пыльные улицы Благограда, города, где базируется Полуденный Совет... Мои оппоненты прямо ахали от восторга, когда мы все вместе додумались построить Катакомбы. В них теряются такие понятия, как возраст, размеры, форма, расстояние, время. Ибо Кристалл един в своем многообразии... Хотя я бы сказал - безобразии... Ну, да ладно. Мы отвлеклись.

Виктор подался вперед. Демухоан перестал смешно махать руками, вздохнул и сказал:

- Главное условие прямого перехода - желание. Надеюсь, его у вас не занимать. Для взрослых не менее важно осознание неизбежности. Вопрос ставится так: смерть или переход. Иначе очень мало шансов. Вам придется поставить себя в смертельную ситуацию. И третье условие. Опять же для взрослых. Для детей ни второе, ни третье условия особой роли не играют... Переход должен осуществляться в узловой точке пространств, где легче всего пробить границу. Могу предложить свой замок, а точнее, колокольню. Идеальный вариант... В общем, все зависит от вас... Мальчишке пробиться что раз подпрыгнуть, а вот вам... В случае неудачи вы погибнете на самом деле... Желаю вам всего наилучшего, Виктор Степанович...

Рыцарь исчез, как и в первый раз. Лишь оплывающая вмятина на диване-аморфе доказывала, что Демухоан был в каюте... Виктор вдруг очнулся от своих мыслей. Что-то такое рыцарь сказал о судьбе корабля...

И время рвануло вперед бешеным темпом.

Он сорвался. Сорвался, когда бледная Ларочка испуганно сообщила, что старпом внезапно скончался. Неожиданно для всей аппаратуры. Как будто что-то подорвало его волю к жизни... Сначала Виктор окаменел, уставившись на Ларочку широкими глазами. Он только что доказывал Николаю свою правоту, но после слов медсестры замолчал. Николай пробормотал:

- Слушай, иди-ка в каюту, Виктор... И выбрось из головы свои бредни о параллельных мирах...

И тогда Виктор сорвался. Смерть самого дорогого, после Сашки, человека выбила все тормоза из его головы. То, что было дальше, он запомнил смутно. Вроде бы он носился по кораблю, убеждал в чем-то людей, а потом очутился в каюте Авдея. И там Виктор успокоился, сел на диван, тряхнул зачем-то лежавшую рядом куртку Авдея и подобрал выпавший из ее кармана комок смятой пластиковой бумаги. Развернул и... Его мысли заметались, как бильярдный шар по столу, расшибая последний рассудок. Его скрутила страшная боль в сердце, не выдержавшем новый удар по кровоточащей душе. Он погрузился в темноту.

Нашел его Николай. Он тут же вызвал хирурга и двух спейсеров, которым Фаддей Зосимович поручил отнести в медблок обеспамятевшего капитана как можно более осторожно. Потом вернулся в каюту, где остался сидеть Николай, и сказал:

- У него сердечный приступ. В тридцать пять лет.

- Стечение обстоятельств, - мрачно констатировал Мох. - За сутки столько ударов... Сын погиб, Авдей умер... Он тут нес какую-то ахинею про призраков, провалы во времени, про опасность для корабля. Все, что я понял, заключается в том, что завтра в полдень планета и корабль вместе с ней перенесутся в будущее на триста лет... Бред сумасшедшего...

- Коля, - хирург вздохнул. - Весь мой небогатый опыт в психиатрии говорит о том, что Виктор действительно сошел с ума. Надо поставить в известность Землю...

Николай встал.

- А что... с ним?

- Придется написать заключение о непригодности. Корабль не выдержит капитана, впадающего в буйство... За что, а? - Фаддей закусил губу. Проклятие, что ли, висит над планетой?

Они не заметили мелькнувшую в коридоре высокую фигуру в плаще. Тонкие губы человека растянулись в кривой усмешке...

Спейсеры внесли в лазарет Виктора и сдали на руки обеспокоенной Ларочке, после чего пошли в трюмную, к Матвею, где вдрызг напились бурды из запасов Хлыщева.

...Он очнулся внезапно. Сел на постели, сорвал с себя многочисленные нашлепки-присоски диагностической аппаратуры и недоуменно осмотрелся. Как он очутился в лазарете? Виктор наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же случилось. Всплыли лишь какие-то обрывки, и Виктор с тихим ужасом понял, что его сочли сумасшедшим. Горько усмехнулся... Все-таки у капитана в нынешние времена нет той полноты власти, что была у капитанов морских судов. Он был твердо уверен, что его списали по непригодности. Виктор со смешком подумал, что люди ни за что не поверят в необычное, пока не почувствуют его когти на своей шкуре. Но он-то все еще считал себя капитаном и не мог допустить, чтобы вверенные ему люди пострадали из-за того, что его не захотели выслушать. Вот Авдей бы понял его. В груди тихонько защемило. Но на этот раз Виктор сам удивился своему спокойствию... И вдруг понял, что должен сделать.

Он подхватился, бросился к диагностической панели, взломал медпрограмму и выслал на Землю наспех составленное соло-завещание, где значилось первым и последним пунктом: ровно через триста лет Земля должна послать по таким-то координатам флот и патрулировать зону до тех пор, пока не появится из ничего такая-то планета с такими-то параметрами, так как на ней будут люди, нуждающиеся в помощи.

Он не знал, примут ли всерьез его последнюю волю, но был уверен, что ее хоть прочтут. В том, что это его последняя воля, Виктор не сомневался. Он не собирался мыкаться по всяким психлечебницам и клиникам. Завтра... Виктор глянул на светящееся табло часов. Нет, уже сегодня он сделает то, что должен сделать. А иначе, что за жизнь без всякой цели? Его по-любому скоро увезут отсюда. Потому-то и не стоит откладывать свершение задуманного... Так, вроде Ларочка идет. Видать, аппаратура подняла вой... Таймер на одиннадцать, и назад, в сети медицины.

Сигнал на пульт поступил без пяти минут двенадцать. Николай, временно исполнявший обязанности капитана, посмотрел на экран и, увидев на нем Виктора, почувствовал, как кровь отливает от лица. Капитан был неузнаваем по сравнению со своим ночным видом. Аккуратный, в отглаженном белоснежном мундире. Кортик на поясе, именное оружие в кобуре. Белые перчатки. И в глазах холодная решимость. Да седина на висках. Все великолепие портило изможденное лицо без намека на улыбку... Николай всполошился: