Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

С позолоченных рамок на меня по-прежнему с нескрываемым высокомерием взирали облики зверей, небрежно намалеванные красками на полотне. Свинья с серьгами в ушах. Волк — зубами щелк. Рысь с самым ехидным на свете кошачьим взглядом. Медведь — возможно, голодный. Бегемот — я, кстати, так и не знаю, в чем его отличие от гиппопотама. И наконец: в меру вшивый, в меру плешивый кот, одетый во власяницу — наверное, аскетический подвижник.

Ну и Бред с большой буквы этого слова! То, что барон Маклин был выживший из ума маразматик — давно уже понятно. Его чрезмерная страсть к животным тоже явление обычное, даже в чем-то похвальное. Но само это идиотское, ни на чем не основанное завещание: «ни в коем случае не снимать!», — непозволительный каприз, должен сказать. Даже для такой легендарной личности, как основатель Менлаувера. Ведь ко мне часто будут приходить гости, изумляться, задавать соответствующие вопросы. И что теперь: каждому объяснять историю про средневекового шизофреника, делая себя к ней непричастным?

Я пересел на другую сторону стола, повернувшись к портретам спиной и, позабыв обо всем на свете, увлекся французским рагу. После ужина, утолив голод и обретя способность бесстрастно воспринимать окружающие вещи, я по неписанному жизненному закону, который давно уже стал привычкой, прочитал несколько листов содержательного, но крайне нудного романа, и окунулся в постель… Ночь, как и предполагалось, выдалась бессонной, насыщенной мечтами и счастливыми грезами.

«Завтра я подарю ей все звезды на небосводе», — с этой мыслью наконец ко мне подкралась дремота…

Последующие дни проносились с быстротечностью сна. У времени явно отказали тормоза, и оно куда-то неслось, неслось, неслось… Сразу после обеда я садился на Винда и мчался в одном и том же направлении. Найти ее оказывалось совсем несложно, нужно было только заставить Винда подать свой голос, и Принц тут же отвечал ему дружеским ржанием. Спросите, что мы делали в диком лесу целые часы напролет? А что вообще могут делать влюбленные? Разумеется, заниматься всякими пустяками и болтать о всякой чепухе, лишь бы находиться рядом. Мы с ней подолгу бродили между задумчивых сосен или скакали наперегонки по извилистым тропам. В лесу у нее оказалось немало пернато-пушистых друзей. Она собственноручно делала какие-то кормушки для птиц. В одном дупле жила почти ручная белка, которой она каждый день приносила орехи. Еще я познакомился с пугливой ланью по кличке Каролина, на шее у нее пестрела перевязанная ленточка с несколькими бубенцами. При виде меня Каролина трусливо отбегала в сторону (ведь чуяла душу охотника!), делала круглые-прикруглые глаза и настороженно навостряла уши.

Разумеется, мысль о какой-либо охоте отпала сама собой. Скажу более: иногда я сам приносил полные сумки разных вкусностей и почивал ими Истинных Хозяев Леса. Мисс Элене это нравилось, а я был почти на небесах от счастья. Уже очень скоро я имел честь познакомиться с ее отцом, бароном Стинвенгом. Замок мы посетили по его личному приглашению. Земля, как известно, слухом полнится, и наши встречи не могли долго оставаться тайной от внешнего мира. Сам же барон, изрядно располневший и не по годам поседевший мужчина, вряд ли когда-нибудь привлек бы мое внимание, если б у него не имелась такая прекрасная дочь.

Но все же подавляющую часть времени мы проводили в лесу. Часто во время наших прогулок я специально притормаживал Винда, чтобы несколько отстать и полюбоваться ее фигурой, выточенным точно из живого мрамора гибким станом. Она со своей стороны, желая немного пококетничать, пришпоривала Принца и делала вид, что хочет от меня убежать. Я, как одержимый, разумеется бросался в погоню. Ее звонкий смех был слышен на милю вокруг, привнося в мир животворящую доброту. Деревья в лесу, не имея ни стыда ни совести, совершенно беспардонно подглядывали за нашими амурными утехами, но даже при этом продолжали оставаться такими же хмурыми и заторможенными.

Догоняя ее, я говорил какие-нибудь избитые трюизмы или банальные комплименты, прочитанные мною в книгах, например:

– Мисс Элена! Будьте снисходительны! Вы же знаете, что моей старой кобыле не угнаться за вашей царственной лошадью.

И вот, когда моя почтительность переходила в явную лесть, причем, грубую и даже бестактную, она всегда хмурилась. Но, черт побери, даже в гневе она была по-своему великолепна!

– Не думайте, Майкл, что женщинам нравятся надутые комплименты, если их пышное содержание не соответствует действительности. Я хорошо знаю, на что способен ваш Винд, и уверена, что в конюшне моего отца вряд ли найдется ему соперник.

– Честное слово, еле за вами угнался, Элена! — я так воодушевленно врал, что сам начинал верить в то, что говорю.

– Ну хватит, Майкл! Лучше помогите мне слезть с Принца.

Этих слов я ждал каждый день как божьей росы, чтобы еще раз подойти к ней поближе, взять за руку и осторожно, как святыню, опустить на мягкую землю. Наши ладони плотно соединялись друг с другом. Секунды пьянели и затормаживали свой бег, а мне в голову ударяла их заразительная хмель. В тот момент наши лица находились так близко, что мне было достаточно одного незначительного движения, чтобы коснуться губами ее губ. Это движение без зазрения совести я мог совершить как бы по неловкости. Но нет. Сдерживал себя от этого неосторожного поступка, боясь впасть в ее глазах до образа безвольного сладострастного ловеласа, и тем нарушить наши хрупкие, еще до конца непонятые отношения.

Дни пролетали над миром и уже потеряли свой счет… Лишь однажды она задала мне вопрос, от которого меня чуточку стошнило:

– Скажите, Майкл, а вы сами верите в легенду про старый чулан?

О, боже мой! Я уже и забыл о его существовании! Помнится, пару раз, находясь в подвальных помещениях, я подходил к этой проклятой двери, с неким любопытством разглядывал огромный чугунный замок, несокрушимой печатью преграждающий вход всякому смертному. Каких-либо особых впечатлений у меня это не вызвало: дверь как дверь, замок как замок. Подметил лишь одну странность: за целых триста лет этот замок должен бы покрыться историческим слоем ржавчины, но выглядел он довольно-таки ничего. Голбинс поспешил мне объяснить, что его попросту регулярно смазывают. Еще я спросил у миссис Хофрайт, есть ли от него вообще ключ, и получив какой-то неопределенный ответ, вскоре потерял интерес к чулану и его мрачным загадкам.

Впрочем, мисс Элена ждала от меня ответа на собственный вопрос.

– Если вас интересует, верю ли я в мистику, заклинания, проклятия и слоняющихся по замку приведений… — мне снова хотелось казаться более оригинальным, чем я являлся на самом деле. — Знаете, Элена, я бы с удовольствием во все это верил, и жизнь бы начала казаться намного любопытней или… разнообразней, что ли. Но увы! Мир устроен хоть и очень сложно, но вполне обыденно. Душа жаждет поверить в сказку, пусть даже и мрачную, но ум прагматика видит все по-своему. Даже скучно… Что же касается конкретно того старого чулана, коим «прославился» Менлаувер, я его не открывал и открывать не собираюсь. Не подумайте только, что из-за предрассудков. Просто обещал, и не люблю нарушать собственных обещаний. Поверьте, это единственная причина.