Илья Одинец - Условно разумный

В комнате помимо прозрачной двери, ведущей в шлюз, располагались еще две двери из пластика с такими же круглыми ручками. Семенов оттолкнулся от цилиндра, пытаясь подлететь к одной из них, но не рассчитал силы — завис в центре комнаты.

— Черт!

— Зачем ты призываешь мифического злого духа? Он тебэ нэ поможет.

Андрей обернулся. От резкого движения его отбросило в сторону шлюза, совсем не туда, куда хотел бы полететь. Мужчина схватился за треножник. Одна из «ног» неожиданно ожила, выдвинулась вперед и обхватила Семенова поперек туловища.

— Черт!

Андрей понял, что треножник — это какой-то механизм, и дернулся, пытаясь вырваться.

— Да отпусти ты!

— Отпускаю.

"Нога" съежилась и замерла, а мужчина спиной вперед полетел к одной из дверей.

— Кто говорит? Ты где?

— Везде.

"Приехали, — вздохнул аналитик. — Мало того, что ты сам себя поставил в глупое положение и болтаешься под потолком, как воздушный шарик, накачанный гелием, так над тобой еще и издеваются".

— Что происходит?! — спросил Семенов невидимого собеседника.

— Ничего серьезного. Вторжэние трэтьей категории опасности.

— Надо полагать, вторгся я. Как ты меня видишь? Через камеры?

Андрей заметил под потолком несколько приборов, которые вполне могли оказаться камерами наблюдения, и повернулся к ним лицом.

— Собственно, это нэ камеры. Тут вообщэ камер нэт. Мнэ они без надобности. Я и так знаю, что и гдэ происходит. В шестом отсэке, напримэр, проснулся бэлый звэрь, которого ты поймал.

— Ты командир, — догадался Семенов.

"Кажется, он не сердится за вторжение третьей категории, и санкций не будет".

— Бери выше. Я — корабль. Космический аппарат межгалактического класса «Синтро-3» с искусственным интеллэктом третьего поколэния и способностями к метаморфизму.

— Ты компьютер?

— Дурак, — обиделся голос. — Я же сказал, я — корабль.

— Живой?

— Нэ совсэм. Долго объяснять. Зови меня Грог. А тебя как зовут?

— Семенов Андрей Сергеевич. Можно просто Андрей.

— Ан-д-рэй. Странное имя. Что ж, Андрэй, добро пожаловать на борт. Держись крэпче, — и произнес уже громче: — Внимание! Включаю искусственную гравитацию. Пять. Четыре. Три. Два. Один.

Мужчина почувствовал, огромную тяжесть, стало трудно дышать, словно на грудь наступил белый медведь или слон, и упал на пол.

— Искусственная гравитация включена, — отрапортовал Грог.

Семенов поднялся и увидел, как ручка двери, возле которой он упал, медленно поворачивается.

— Входи, — пригласил корабль.

Андрей шел по длинному узкому коридору, по правую сторону которого тянулась светящаяся полоса, а вторая представляла собой сплошную гладкую панель. Ничего общего со станцией «Мир» у этого коридора не было. На станции конструкторы старались использовать каждый сантиметр для размещения оборудования, и так называемые «коридоры» представляли собой узкое пространство между приборами, где едва могли разлететься два космонавта. А здесь единственное назначение коридора состояло в соединении кают и отсеков корабля. Видимо, их сделали исключительно для удобства.

— Какое топливо ты используешь? — поинтересовался Семенов. — Неужели оно настолько дешевое и экономичное, что можно строить такие просторные корабли, не экономить ни на весе, ни на объеме?

— Тебэ об этом знать нэ положено. Я, между прочим, пока нэ решил, что с тобой дэлать.

— А со мной нужно что-то делать?

— Конечно. Ты у нас кто? Нарушитель. Пробрался внутрь, бэз спроса отрыл дверь… про ящик Пандоры слышал?

— Слышал. А ты откуда про него знаешь?

— Я как на новую планэту прилетаю, в пэрвую очередь мэстные байки и мифы собираю. Очень любопытные истории попадаются. Ты нэ отвлекайся. Про ящик, значит, в курсе. Помнишь, что случилось, когда его открыли? Вот и с тобой так жэ. Вдруг ты опасен?

— Я не опасен, и в любой момент могу уйти

— Нэ можешь.

— Почему?

— Мы в открытом космосе. Один ваш философ о нем очень красиво написал: "Открылась бэздна, звезд полна, звездам числа нэт, бэздне — дна". Мы взлетели, дорогой мой друг Андрэй.

— Взлетели? — Семенов почувствовал, как к горлу подкатывает тугой комок.

"Молодец, — проснулся аналитик. — Хана тебе теперь. Ты на борту зеленых человечков. Съедят они тебя или яйца отрежут".

— И даже пролетели пятнадцать световых лэт и три месяца. И вернуться, извини, нэ могу. А ты правда нэ понял, что я взлетэл?

— Нет.

— Неужели нэ сообразил, отчего в корабле появилась невесомость? И когда я искусственную гравитацию включил, тоже нэ догадался?

— Я пилот, а не космонавт, — огрызнулся Андрей. — И перегрузок при взлете, между прочим, не заметил.

— А это ужэ моя заслуга, — в голосе Грога слышалось самодовольство. — Работа системы нейтрализации гравитационного притяжэния.

Семенов махнул рукой в надежде, что корабль немного помолчит, опустился на пол и прислонился спиной к прохладному пластику стены.

"Пятнадцать световых лет от Земли! Я черти где, и неизвестно, что дальше. Что я буду делать среди пришельцев и с говорящим кораблем? Молодец, Андрей Сергеич, нужно было слушаться аналитика, сидел бы сейчас в лондонском пабе".

— Черт! — Андрей стукнул кулаком по полу.

— Уф, нэ пугай так, — вздохнул Грог. — Я уж подумал, ты от отчаяния головой в переборку…

— Я не в отчаянии.

— А по-моему, в отчаянии. Ты не знаешь, что дэлать.

— Зато я знаю, что бы ни случилось дальше, все равно это лучше, чем семь лет на зоне.

Корабль присвистнул:

— А говорил "нэ опасен"!

— Я не опасен.

— Да ладно, нэ шуми. И вставай, пора убираться отсюда.

— Почему?

— Сюда идут, и до тэх пор, пока я нэ решил, что с тобой дэлать и как представить капитану корабля и команде, ты будешь меня слушаться.

Семенов поднялся.

— У меня ведь нет выхода?

— Нэ-а, — довольно протянул Грог. — Шевелись. Вон в ту дверь. Будем тебя прятать.

Глава 6. Пришельцы

Андрея спрятали в чьей-то каюте. Он ожидал, что Грог отведет его в какой-нибудь темный чулан или кладовую, и приятно удивился, увидев почти обычную комнату. Здесь стояли настоящая кровать и письменный стол, стену украшало голографическое окно, за которым весело сверкало в лучах ненастоящего солнца ненастоящее, но очень красивое море.

— Сиди тихо, — предупредил Грог.

— Ты уходишь?

— Я переключаюсь. Буду за тобой присматривать, но сейчас у меня дела поважнэе — надо решить, куда летэть.

— Всегда думал, что такие вещи решают перед взлетом.