Ольга Онойко - Лётчик и девушка

Лётчик прикрыл глаза, набрал воздуху в грудь и задал наконец вопрос, который уже несколько часов сжигал его душу.

– Лута, а Ган и Синлап… Это сделали звёздные?

– Нет, – мгновенно ответила Марна и столь же быстро поправилась: – или да. Я не знаю. Я проснулась утром в пустом городе. Ночью никакого шума не было. Но о звёздных я бы думала в последнюю очередь.

У лётчика отлегло от сердца. Оказаться с Элис по разные стороны не только мироздания, но и фронта – это было бы невыносимо. Это было слишком далеко.

А Марне он верил. Её сверхъестественная интуиция вошла в легенды, курсантом и сам лётчик пересказывал анекдоты о ней. Он даже не заметил, как его покинули всякие мысли о безумии старой Луты. Королева и юной отличалась странностями, но ум её неизменно оставался ясным и острым.

Он больше не хотел ничего спрашивать, и всё же спросил:

– Почему?

– Звёздные заняты чем-то своим. Очень заняты. Им нет до нас дела. Уж тем более у них нет причины объявлять нам войну.

– Чем они заняты?

– Я не знаю. Долетишь – спросишь.

Лётчик замолчал. Сел на пол, скрестив ноги, сжал руки в замок. Лута Марна осматривала робеющего Элиса. Она добыла откуда-то линейку, теперь прикидывала так и сяк.

– Ничего из того, что известно о звёздных, – сказала она вполголоса, будто сама себе, – не известно точно. Мы уверены только в том, что они не похожи на нас. То, что они говорят, изменчиво и непостижимо. Но есть точные сведения от исследователей восьмого неба.

– Какие?

– Возле неба неподвижных звёзд дрейфуют конструкции искусственного происхождения. Огромные платформы, похожие на корабли. Некоторые из них покрыты льдом так, что не отличить от астероидов. Некоторые почти свободны ото льда. Вряд ли платформы построили звёздные. Такие сооружения им ни к чему. Они ими и не пользуются, только гуляют вокруг. Платформы – ещё одна загадка Земной системы, которую разгадают разве что через сотни лет… Но когда ты полетишь к звёздам, сделай промежуточную посадку на одной из них. До сферы восьмого неба слишком далеко. Солнечный ветер там очень слаб. Если твоя звёздная Элис помнит тебя, то выйдет тебе навстречу. А если не помнит… оттуда, с полпути, ты ещё сможешь вернуться домой.

Лётчик опустил голову. «Зачем мне тогда возвращаться?» – подумал он, но вслух сказал:

– Спасибо, Лута. Я так и сделаю.

Спустя две недели он попрощался с Марной и взял курс к восьмому небу.

…Вдалеке мерцал серебряный свет: то была беспредельно огромная сфера звёзд. Звёздное небо охватывало всю систему, как нежно сложенные ладони.

– Она меня видит, – сказал лётчик. – Она здесь. Я чувствую. Я ни с чем не спутаю. Мы летим к ней. Дорога верная. Ещё немного, Элис. Совсем чуть-чуть.

Под колёсами шасси дрогнула древняя сталь. Что-то загрохотало внутри платформы – очень глубоко и потому тихо. По обеим сторонам полосы высились странные металлические фигуры, изломанные и обледеневшие. Ледяные водопады лучились под звёздным светом. Огромные перины снега и инея укрывали бока навеки замерших механизмов, их рычаги, пульты, решётки. Медленно, медленно эти белые горы поплыли навстречу, а впереди, за краем платформы, темнела и мало-помалу ширилась полоса бездонной пропасти, отделявшей доисторический транспорт от дивно светлого, зовущего, трепетного, серебряного, невыносимо прекрасного Неба Неподвижных Звёзд.

Элис шёл на взлёт.

2. Девушка

На рабочем столе у Марты Андреевны – ноутбук, очешник и сувенирный плазменный шар. Шар подарил кто-то из друзей. Сказал: чтобы Марта была ещё больше похожа на колдунью.

Когда во время работы она выключает верхний свет, шар на столе красиво играет молниями. Отсветы мечутся по стенам. Но всё равно шар похож на домашний ночник. Марта Андреевна не выглядит чародейкой, даже когда кладёт на него ладонь, и прирученные молнии покусывают её через стекло. Руку на шаре она держит тоже не красоты ради, а чтобы во время работы меньше хотелось курить. Ей помогает.

У Марты Андреевны маленькие пухлые ладошки с треугольными пальцами. Она сама красит себе ногти. У неё есть привычка возить вверх-вниз по пальцам свои финифтяные перстеньки, поэтому лак непременно где-нибудь смазан или сколот. Губы у неё всегда накрашены красным-красным: Марта Андреевна без помады чувствует себя голой. Она полная, с объёмистым животиком, а ещё она на голову ниже Лизы, которая и сама-то ростом не вышла. Лиза всегда диву давалась, как Марте Андреевне – в её годах, с её весом! – удаётся выглядеть такой изящной.

…Лиза перелила в электрочайник воду из фильтра и поставила чайник на базу.

– Кнопку забыла нажать, – донеслось от Марты Андреевны. Лиза, спохватившись, щёлкнула по кнопке и улыбнулась. Ма даже замечания делала смешно и необидно.

Сначала Марта Андреевна превратилась в Мартандре, потом в Марту и наконец просто в Ма… Сейчас Ма сидела на краю кресла, поставив подбородок на край стола, и из такой невообразимой позы смотрела в экран ноутбука.

– Ма, – заметила Лиза в свой черёд, – ты бы села прямо и очки надела. Шея же заболит.

– И то верно, – согласилась Ма и послушалась. Лиза подошла и под довольное кряхтение помассировала ей шею.

– Кто у нас сейчас? – спросила Лиза.

– Ну не сейчас! – басовито отвечала Ма, – мы ещё чайку попьём… Кирилл.

– Кирилл Вадимыч? – уточнила Лиза и поморщилась.

Ма тяжело вздохнула и тоже поморщилась.

– А уж мне-то как надоело! – согласилась она. – Бьюсь и бьюсь… как в закрытую дверь. Или об косяк. Ты-то как чувствуешь?

Лиза прикинула.

Щёлкнул, вскипев, чайник и сбил её с настройки, так что она прикинула ещё раз.

– В каменную стенку, Ма, – сказала она, наконец. – Нечему там открываться. Либо перфоратором, либо динамитом.

Марта Андреевна замолчала. Пока Лиза разливала чай и резала кекс, она всё размышляла безмолвно, и только едва приметно вздрагивал её палец на тачпаде компьютера: она играла в маджонг. Маджонг тоже помогал курить меньше.

– Нет, – проговорила Ма тихо, – никакого динамита. Мы больше вообще не будем то место трогать. Должно же быть что-то ещё. Вот мы это «ещё» и станем искать…

Лиза только сморгнула. Ей подумалось, что Марта Андреевна как есть колдунья, и потому-то любые шары, карты и свечи ей лишние. Ма даже в радость быть колдуньей чуть меньше. Чуть реже. Не так интенсивно. Лиза ни за что не созналась бы, но в глубине души она верила, что Ма способна и чайник вскипятить усилием мысли. Она просто слишком многое видела, пока работала с ней, хотя работала, смешно сказать, всего-то два года.

Лиза – медиум-медсестра.

«Кандидат медицинских наук, психохирург высшей категории Чупрынина М.А.» – так значилось у Ма на визитке. Своего кабинета у Марты Андреевны никогда не было, она уже много лет ютилась то здесь, то там, по договорённости с разными администрациями. На памяти Лизы они поменяли три офиса. Полгода работали в кабинете психотерапевта в районной поликлинике – пока на свободную вакансию не пришёл врач. (В кабинете стоял допотопный компьютер с допотопным монитором и допотопным матричным принтером, как по нынешним временам – игрушка и почти антиквариат. Их велели беречь как зеницу ока. В душе у Ма проснулся ребёнок, и она предложила безвозмездно обменять старьё на новьё. Лиза всегда смеялась, когда приходила к Ма в гости и видела её воркующей над Восемьдесят Шестым).