Евгений Федоровский - Испытание севером (Свежий ветер океана - 1)

Виктор получает как бы мгновенный слепок с лика Земли. Натренированным глазом он безошибочно находит на снимке города и заливы, большие реки и горные хребты. Здесь, в северном уголке планеты, особенно дороги ему Ленинград, где он заканчивал Арктическое училище, остров Хейса на Земле Франца-Иосифа, где долго зимовал, и Амдерма, где он теперь работает.

В первую очередь снимки просматривает старший научный сотрудник кандидат географических наук Владимир Николаевич Воробьев. Этого плотного, невысокого человека с добрым, внимательным взглядом знают все старожилы Северного и Южного полюсов. Он зимовал на дрейфующих станциях, участвовал во всех крупных исследованиях, которые организовывали Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт и Главсевморпуть.

У Владимира Николаевича упорный и целеустремленный характер. Чувство неудовлетворенности заставило его покинуть перспективное место в Ленинграде и уже сорокалетним уехать в Амдерму. Здесь, во вновь организованной обсерватории, разворачивались большие дела: по Амдерминскому району идет громадный поток грузов, и суда нуждаются в точной информации о состоянии погоды и ледяного покрова на этом участке. Не случайно во время войны гитлеровцы предприняли разбойничий налет на Диксон и на легендарный пароход "Сибиряков". Они хотели узнать ледовую обстановку и нарушить морскую дорогу, по которой с Дальнего Востока шли к Мурманску военные грузы. На обсерваторию как раз и возлагались работы по прогнозированию ледовой обстановки на участке от Баренцева моря до Диксона.

ГРАНИЦА МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И АЗИЕЙ

Как ни стремились мы плыть дальше на восток, нас задерживали сильные штормы. Мы слонялись по Амдерме, просмотрели все фильмы в клубе, перечитали множество книг в поселковой библиотеке, однако ненастье все продолжалось. Особенно плохо было в районах, куда мы должны были идти.

И тут в столовой нежданно-негаданно мы встретились с Васей Галенко, высоким черноволосым парнем в замызганной штормовке и ярко-красной ковбойке. Родственные души сходятся быстро. Вася относился к тем людям, которых не устраивает спокойная жизнь. Все, казалось бы, есть - квартира, машина, любимая работа морского штурмана, а вот начнет пригревать солнышко - и охватывает душу великое беспокойство. Хочется, например, узнать имя помора, погибшего в шхерах Шпицбергена, изобрести новый метод определения координат... В этом году Галенко решил установить точную границу между Европой и Азией в районе пролива Югорский Шар.

В географической литературе на этот счет высказывается много разноречивых суждений. Галенко за исходную взял такую предпосылку: считать, что граница проходит через точку наибольшего сближения материка с островом Вайгач. Как член Северного филиала Географического общества СССР он взялся установить навигационный знак на границе двух частей света. Выхлопотал на службе отпуск и поехал в Амдерму. Сюда он прибыл с женой Тамарой и кинооператором Иозасом Козлаускасом. И кроме нас нашел еще одного единомышленника - Сашу Антоненко.

Саша, выпускник Харьковского института радиоэлектроники, работал в конструкторском бюро Амдерминской обсерватории и все время бродил по округе. Рядом море, горы тянутся грядой черных базальтов, тундра куда ни погляди. У себя в управлении он председатель секции туризма. Но даже когда предстоит чисто служебная командировка на какую-то полярную станцию, он не преминет сделать круг, чтобы увидеть еще один кусок неизмеренной и нехоженой суши. Бородатый, голубоглазый, длинноногий, в болотных сапогах, с непременным рюкзаком за плечами, он бегал по тундре, как жадно любознательный турист в конце круиза. Саша с готовностью вызвался помочь в определении границы "Европа - Азия".

Начальник морского порта Амдермы для такого случая выделил катер. Находчивый Иозас Козлаускас, бывший матрос-североморец, раздобыл заржавленный якорь, уговорил газорезчиков приварить к нему цепь. Он же нашел черную металлическую доску, на которой можно было сделать надпись.

На море гуляла волна, но портовый катер не напрасно носил имя "Богатырь". Крутобокий, низко сидящий на воде, он раздвигал волны широкой грудью, упрямо гнал к Югорскому Шару. Нахально рявкнув, он промчался мимо океанского сухогруза, спрятавшегося от непогоды за скалами в проливе, и стал подбираться к причалу полярной станции.

Механик станции "Югорский шар" Иннокентий Суслонов, или попросту Кеша, притащил два мешка цемента. Саша Антоненко вооружился двуручной пилой, чтобы из плавника выпилить подходящий столб. Иозас Козлаускас потащил цепь с якорем. Дима Кравченко нес краску с кисточками и трафаретки букв.

Пройдя километра два по галечному берегу, Вася Галенко остановился и поднял к глазам секстан. Потом прошел дальше, вернулся, что-то подсчитал и наконец произнес:

- Здесь!

Это было самое узкое место в проливе. С высокого берега материка проглядывалась горбинка Вайгача.

Все ребята, и экипаж "Заморы" в том числе, взялись за лопаты. Мы вырыли большую яму, поставили на попа бревно, отбеленное морем до цвета слоновой кости, обложили его камнями, для прочности залили основание цементным раствором, большими гвоздями прибили к столбу цепь, удерживающую якорь. Вася Галенко вывел на черном железном листе красивые белые буквы: "Европа - Азия". Некоторые из нас на не затвердевшем еще бетоне поставили свои подписи.

На черные камни набегали волны и со свирепым шумом откатывались обратно. С пронзительным криком носились чайки. Вдали, мористее, то появлялись, то исчезали похожие на рыбачьи поплавки головки - то выглядывали любопытные нерпы, рассматривая людей на пустовавшем раньше берегу. В закатном небе проплыла пара лебедей, торопясь к ночлегу. Где-то на озерце перекликались кряквы...

Вася Галенко еще раз произвел расчеты, записал точные координаты пограничного столба, разделяющего Европу и Азию: 69 градусов северной широты и 60 градусов восточной долготы. Значит, сейчас мы стояли на 60-м меридиане, особенно памятном мне.

Когда-то в такой же летней тундре я и мой друг Саша Ефремов совершали обряд, который наверняка бы рассмешил посторонних, если бы такие оказались в этот момент. Ровно в полдень мы вытащили из рюкзака спиннинг. Он лежал в аккуратном, защитного цвета чехле. Мы не стали его вынимать, так в чехле и воткнули в пушистую, тоже защитного цвета, кочку. Конечно, можно было воткнуть обыкновенный колышек, даже удобнее. Но где его взять? Ближайшее деревце росло отсюда километров за триста. Спиннинг гордо возвышался над кочкой. Он отбрасывал короткую, чуть заметно дрожавшую тень. На эту тень мы и смотрели внимательно, в упор.