Сергей Казменко - Искушение

Франциск вернулся в Аргвиль в тот день и час, когда в доме, оставленном им более полугода назад, появился на свет его сын. В этом нет ничего удивительного, если принять на веру гипотезу о магических свойствах субстанции пси, которой он обладал в изрядном количестве. Узкими улочками уже оправившегося от прошлогоднего морового поветрия городка он подошел к так хорошо знакомому ему дому, поднялся по каменным ступеням и отворил незапертую дверь. Внизу, у лестницы, стояла повивальная бабка, только что принявшая младенца, и молодой священник, зашедший проведать свою прихожанку. При виде Франциска они застыли на месте, оборвав разговор на полуслове, а он, как бы не заметив их, молча поднялся по лестнице, вошел в комнату и затворил за собой дверь. Появление его было столь неожиданным и так поразило священника и повивальную бабку, что какое-то время они молча стояли, глядя ему вслед и не понимая, что же происходит. Очнулись они лишь тогда, когда сверху, из той комнаты, где остались роженица с ребенком, раздался нечеловеческий вопль:

- Чудовище! Ведьма! Змея!

Не говоря ни слова, бросились они вверх по лестнице и ввалились в комнату. Но не посмели сделать и шага дальше порога, потому что глазам их открылась сцена, ужаснее которой не могло вообразить себе сознание человека той эпохи. Комната была вся заполнена бледно-голубым сиянием, исходящим, казалось, из самого воздуха, и все в этом сиянии представлялось нереальным, расплывчатым, лишенным четких очертаний. Все - кроме детской колыбели, кроме монаха, распростертого перед ней на полу и гигантского двухвостого змея с руку толщиной с горящими глазами и полуоткрытой пастью полной острых зубов, который раскачиваясь поднимался все выше, выползая из-под одеяла на постели роженицы.

Смертельный ужас охватил вошедших, и они свалились бы без чувств, если бы некая сила, исходящая от взгляда чудовищного змея, не толкнула их прочь, прочь из этой комнаты, прочь из этого дома. С криками выскочили они на улицу и побежали, не разбирая дороги, и не сразу сумели горожане остановить их безумный бег, задержать и успокоить несчастных. Когда же несколько самых смелых, похватав все, что попалось под руку - кто топор, кто мясницкий тесак, а кто палку потяжелее - с опаской вошли в дом и поднялись по лестнице, змея в комнате уже не было. Был лишь монах, лежавший на полу рядом с пустой кроватью и не подававший признаков жизни. И мертвый, задушенный младенец в колыбели.

Такова в общих чертах ужасная история, происшедшая в маленьком городке Аргвиле в начале четырнадцатого столетия. Никто и никогда не видел там больше этого двухвостого змея, но все почему-то безоговорочно поверили рассказанному повивальной бабкой и священником - видимо, картина, свидетелями которой они стали, настолько поразила их воображение, что не поверить им было попросту невозможно. Но появление этого змея в человеческой истории прослеживается неоднократно. Нам удалось найти кое-какие ссылки на него в древних, доисламского периода, сказаниях народов, населявших аравийский полуостров, в легендах ряда африканских и южноамериканских племен, в китайских и древнеиндийских манускриптах. Правда, все эти данные носят пока предварительный характер, поскольку огромное большинство манускриптов по истории этих регионов пока остается недоступным для компьютерной обработки. Но несомненно, что в будущем мы получим достоверные свидетельства о неоднократном вмешательстве в человеческую историю этого существа, о неоднократном искушении, которому подвергались сыны человеческие со стороны двухвостого змея. И не исключено, что даже сама легенда о совращении змеем Адама и Евы - хотя библейский змей и не был двухвостым - есть не что иное, как отголосок подобного события.

Искушение... Несомненно, это было искушение. Не первое и не последнее в человеческой истории. И то, что не привело еще это искушение к гибели всего человечества, не может, не должно нас успокаивать. Потому что сегодня как никогда велика опасность того, что искуситель добьется-таки своей цели, потому что сегодня у одного человека как никогда много шансов завладеть субстанцией пси всего погибшего человечества. И не так уж важно сегодня, верим ли мы сами в чудесный дар Тлагмаха или же считаем, что все, рассказанное выше, не более, чем досужие вымыслы. Важно, что кто-то может поверить, и этот кто-то способен уничтожить не только нас - он способен уничтожить само будущее человечества. Потому и не смогли мы молчать, узнав об этой чудовищной истории, потому и постарались довести ее до всех, не ограничиваясь рамками сухого академического изложения. Сегодня, пока еще не поздно, надо встать на пути у чудовища, которое с древнейших времен искушало род человеческий. Сегодня есть у нас для этого и силы, и средства, недоступные средневековому монаху Франциску.

Он не умер тогда. Она наверняка хотела бы убить его, но пси, которым завладел монах при ее участии, в тот раз спасло его от гибели. Он пришел в себя, он вернулся к жизни, и уже через несколько лет стал Франциском Гранвейгским, само имя которого долгие годы внушало ужас всей католической Европе. Потому что смыслом жизни неистового аббата стала борьба с дьявольскими искушениями, и в этой борьбе он ни перед чем ни останавливался. На протяжении тысячелетий люди инстинктивно боялись всех, кто обладал субстанцией пси и был способен творить чудеса. Но лишь в Европе времен Франциска Гранвейгского борьба с обладателями пси вылилась в планомерное их уничтожение, в геноцид, направленный против всех, кто хоть ненамного поднимался над средним уровнем. От Средиземного моря до Северного, от Карпат до Пиренеев прокатились процессы над ведьмами и колдунами, направляемые жестокой, не знающей пощады рукой неистового аббата. Он колесил по всей подвластной папе Европе, и там, куда он приезжал, начинали пылать костры, в которых находили свой ужасный конец несчастные обладатели дара Тлагмаха. Он умел выискивать их в любой толпе, под любой маской. Укрыться от него было невозможно. По всей Европе полыхали костры, по всей Европе толпы народа стекались посмотреть на казни злодеев - и воспринимали на себя малые дозы освобождаемой умирающими субстанции пси. Будь это во власти аббата Франциска, костры эти запылали бы по всему миру. Он уничтожил бы всех, способных поддаться искушению. Если б это только было в его власти... Увы, он был всего лишь человеком, слабым и смертным человеком, хотя пси, обретенная им, и дала ему дополнительные жизненные силы. Но пришел день, когда сил этих не хватило даже на то, чтобы предвидеть беду и попытаться предотвратить ее. В мае или в начале июня 1348-го года Гранвейгский монастырь охватило пламя страшного пожара, в котором сгинул без следа неистовый аббат Франциск. Гибель его никого не повергла в скорбь, хотя никто и не посмел открыто выразить свою радость. Да и нечему было особенно радоваться - костры, зажженные им, продолжали пылать по всей Европе. Но жгли на них теперь кого попало. И продолжали посылать проклятия дьяволу - но забывали о его воплощении, искушавшем когда-то Франциска. А история не спеша шла своим чередом.