Николай Никифоров - Оно

— Кто ты такой и что тебе нужно, фрименское дерьмо? — капитан остро ощутил свое бессилие, и ему оставалось только ругаться.

— Своей руганью вы напомнили мне беспомощную венерианскую макаку, капитан Брэн. Не стоит тратить слова понапрасну. Если хотите сохранить шкуру, впустите меня с охраной на борт. До того — никаких вопросов.

Внезапно в динамике раздался еще один — женский — голос:

— Кэп, мож хва аскать этого мажорного бэбиса? Загасим его, пока не скипнул.

— Джаель, не стремайся как урла крезовая, не то обломаю.

Брэн молча, пока все остальные тарабарщину фрименского жаргона, отключил силовые поля.

— Я жду тебя, фримен.

— Хорошо, Брэн. Я верил в вашу мудрость. Встречайте.

Брэн оглядел команду. В глазах Джен он увидел страх и просьбу спасти ее, повернулся к Рагнару — тот выглядел непреклонно, иногда барабаня пальцами по рукояти винтовки, Рэй вообще смотрелся также как всегда — беззаботно и чуть глуповато. Вайнона и Алан оставались на кухне, как он и приказал.

Отключив переговорное устройство, Брэн стал использовать последний оставшийся шанс. Сунул себе и Джен в ухо наушник с микрофоном. Спрятал понадежнее пистолет. Тоже сделал Рагнар, но его оружие было больше, поэтому Брэн попросил его держатся за спиной Рэя и его самого.

— Джен, как только я крикну что-то типа «Давай», стреляй из всего арсенала прямо по крейсеру. Все пушки нацелены, тебе нужно понажимать вот эти кнопки, а затем: затем, если все получится, я буду уже в рубке.

Трое мужчин направились к выходу, чтобы встретить фрименов в коридоре.

— Брэн, — срывающимся голосом позвала Джен.

— Джен, давай без слез. Все у нас получится.

— А если тебя убьют?

— Тогда и поревешь, а сейчас держи себя в руках.

— Давай я пойду с тобой, а Рэй:

— Не говори чушь, ты нужнее тут.

Заметив, что от крейсера отделился челнок, Брэн быстро чмокнул Джен в щеку и вышел.

Единственное, что действительно беспокоило Брэна — это то, что напавшие на него были фрименами. За всю старменскую историю их суда ни разу не атаковались пиратами, кроме как по недоразумению или ошибке, впрочем, быстро исправлявшейся. Что же заставило пойти этих против обычая? Несмотря на анархизм, присущий фрименам, подобные законы они очень уважали. Брэн догадывался, что дело, скорее всего, в том грузе, что у него на борту.

— Посмотри, Вайнона, — девушка перестала рассматривать звезды через иллюминатор и повернулась к Алану. — Брэн, Рагнар и Рэй вышли из каюты и выстроились возле наружного люка, будто кого-то ждут. Рагнар старательно прячет оружие, да и Брэн иногда проверяет, легко ли можно достать пистолет из распоротого рукава комбинезона.

— Будем надеяться на счастливую случайность, — сказал Брэн.

— Или заберем с собой пару этих говнюков, — ощерился в злой ухмылке Рагнар.

Алан и Вайнона боялись даже звуком дыхания выдать свое присутствие — иначе Брэн отошлет их куда подальше. А ведь не хочется просидеть до самой смерти в рубке — фрименам не нужны пленные.

Люк открылся, и внутрь быстро вбежали четверо мужчин и две женщины. Рассредоточившись по коридору, они взяли капитана, Гориллу и механика на прицел.

По-прежнему, прячась на кухне, Вайнона и Алан разглядывали вошедших круглыми от удивления глазами.

Фримены представляли собой очень живописное зрелище. Если от старменовской обстановки и одежды веяло аскетизмом, простотой и незатейливостью, ведь все это было заработано ими самими и расточительство не считалось достоинством, то космические пираты относились к жизни совсем по иному. Каждый из шестерых был особенным, по-своему уникальным — это достигалось с помощью одежды, татуировок, серег, фенечек и имплантантов.

Первый из мужчин был в черной кожанке поверх блестящего металлопластика, покрывавшего все его тело от шеи до пояса. Поначалу казалось, что он одел под куртку доспех, но вскоре становилось заметным, что сине-серая поверхность переходит у шеи в смуглую кожу без зазоров и воротников. Затейливый узор татуировки испещрял его доспех, а затем расползался на шею и половину лица, уползал в рукава куртки и за ремень штанов. Остальная одежда была обычной — кожаные штаны и ботинки на высокой платформе с блестящими металлическими пластинками на заднике и носке. Пах защищал настоящий, не слитый с телом, доспех. В руках у него была ионная винтовка военного образца с нейроимпульсными ускорителями, которые имплантировались в мышцы руки и соединялись с ней, когда это было нужно. Такое оружие реагировало и стреляло ничуть не медленнее, чем мелькала первая мысль об опасности, а точность была такова, как если бы человек делал выстрел прямо глазами. Волос у него на голове не было, но лысиной блестела только половина — остальное покрывало тату. Лицо было не молодое и не старое, лет 30–40. На глазах защитные очки, широкой полосой они закрывали пол-лица.

Второй был лишь в простых кожаных штанах и ботинках, но обнаженное до пояса тело обвивала странная спираль. Мертвой татуировкой она казалась только на первый взгляд, узор не был застывшей — он мерцал и вибрировал. Это была так называемое защитное тату — используя энергетические ресурсы человека, оно отражало в момент опасности любую субстанцию, пытавшуюся коснутся тела ее хозяина. Даже в корпоративной армии их не использовали, так как человек очень быстро истощался и сходил с ума, после чего неконтролируемая защита убивала его самого. Но, видимо, фримены нашли выход — используя отдельные виды сильных психотропных веществ, они сокращали свою жизнь и увеличивали срок службы защитной татуировки. На поясе у мужчины висели два больших лучевых пистолета, соединенные с мускулами рук нейроускорителями. Лицо у него было молодое. Он казался немногим старше Алана, не больше. Глаза у него была скрыты точно такими же очками, как и у первого. Темно-каштановые волосы — коротко острижены.

Двое остальных мужчин не так выделялись, как два первых. Оба были молоды и сильно накачаны, видимо, не только тренировками. Первый был в белой майке, демонстрируя покрытые татуировкой руки, и вооружен одними кастетами, которые, по всей видимости, составляли часть его кистей. Волосы были выстрижены в аккуратный «гребень», выкрашенный в ярко-розовый цвет, в ухе висела серьга-наушник, а в нос был продета серьга-микрофон. Второй был в зеленом доспехе с открытыми руками, в которых он сжимал ионную винтовку с нейроускорителем. Оба они были в защитных очках, похожих не те, что носили двое первых, но у этих они не были черными, а ярко-розовым и зеленым соответственно.

Одна из женщин была почти «обычной». Только две красных полосы, похожих на быстрые мазки кистью: первая начиналась над левой бровью, далее, перепрыгнув через глаз, постепенно сужаясь, шла по щеке и чуть левее на скуле вторая, расширяясь, заканчивалась возле подбородка. У нее были черные глаза и длинные вьющиеся черные волосы, что рассыпались по черным наплечникам, стянутые и откинутые назад нешироким красным обручем. Одета она были в облагающий фиолетовый наряд, покрывавший ее от кистей рук до колен, откуда начинались сапоги. На поясе с большой блестящей прямоугольной пряжкой висело несколько мономолекулярных ножей, еще двумя она нетерпеливо поигрывала. Ножи были большие, с длинной ручкой, немногим короче лезвия. Браслеты, висевшие на обеих руках, поверх одежды, скорее всего, были какими-то устройствами, но на глаз этого их было не распознать. От шеи и до пупка шел ромбовидный вырез, наполовину обнажавший грудь, но эта была лишь видимость беззащитности. Прозрачный материал, создававший иллюзию открытости, немногим уступал в прочности металлопластику и мог выдержать попадание ионного ружья. Между грудями чернела круглая татуировка. Судя по лицу, она была довольно молода, но кожу ведь тоже можно имплантировать.