Эдгар Берроуз - Пираты Венеры

Я стоял, любуясь этим величественным видом, и в это время услышал за спиной звук открывающейся двери. Быстро повернувшись, я увидел, что в комнату входит один из моих хозяев. Он приветствовал меня несколькими словами, которых я не понял, и приятной улыбкой, полной доброжелательности, на которую я ответил ему также улыбкой и сказал: «С добрым утром!»

Он жестом пригласил меня выйти из комнаты, но я знаком показал, что сначала желаю одеться. Я знал, что в одежде будет жарко и неудобно, я сознавал также, что никто, кого я видел, не был одет подобно мне, и все же так сильны законы обычаев и привычек, что я уклонился от разумного решения — гулять в одних трусиках.

Сначала, когда пришедший понял, чего я хочу, он предложил мне оставить одежду на прежнем месте и идти в чем есть, при этом на лице его была одна из приятнейших улыбок. Он был худощав и ненамного ниже меня. При свете дня я смог увидеть, что кожа его имела коричневый оттенок, такой, какой придает сильный солнечный загар людям моей расы. Его глаза были темно-коричневые, волосы черные. Весь его облик резко контрастировал с моей светлой кожей, голубыми глазами и белокурыми волосами.

Одевшись, я последовал за ним по лестнице вниз в комнату, примыкавшую к той, в которую я входил ночью. Здесь были двое мужчин, видимо, приятели этого человека, за столом с большим количеством посуды, наполненной пищей, сидели две женщины. Когда я вошел, глаза их с любопытством устремились на мою фигуру и одежду: мужчины улыбнулись и приветствовали меня так же, как это сделал ранее их товарищ, а один из них указал мне на кресло. Женщины оценивающе разглядывали меня, откровенно, но без наглости. Очевидно, они много беседовали обо мне между собой и с мужчинами. Были они необыкновенно привлекательны. Глаза и волосы их были того же цвета, что и у мужчин, а кожа — более светлая. Каждая носила одежды из шелковистого материала, подобного тому, из которого было сделано мое одеяло, в форме длинного шарфа, который плотно окутывал тело ниже подмышек, закрывая грудь. От них он делал пол-оборота вокруг туловища к талии, где опоясывал тело снова, а свободный конец затем проходил между ног и поднимался вверх до подмышек, где снова выходил и завязывался в форме знака «О». Оставшийся конец свободно болтался спереди до колен.

Вдобавок к этим костюмам, окрашенным в разные цвета, женщины носили пояса, на них переливались сумки-карманы и ножны кинжалов. Обе женщины были богато украшены кольцами и браслетами, а в волосах виднелись драгоценные гребни. Среди материалов этих украшений я смог узнать золото и серебро, а другие украшения напоминали слоновую кость и кораллы. Но что меня больше всего поразило, так это утонченное мастерство, с которым они были изготовлены, и, думаю, художественная работа намного больше ценилась, чем стоимость материала. То, что это мое предположение соответствовало действительности, подтверждалось наличием среди украшений нескольких прелестных вещиц, очевидно, выполненных из обычной кости.

На столе лежал хлеб, отличающийся от того, который я ел прошлой ночью, кушанья, по внешнему виду напоминавшие яйца и мясо, запеченные вместе, а также несколько блюд, не вызывавших у меня земных ассоциаций. Кушанья сильно различались по запаху и вкусу и были превосходно приготовлены.

Во время еды хозяева затеяли серьезную дискуссию, и из их жестов и взглядов я понял, что был объектом спора. Девушки оживляли завтрак, пытаясь завязать со мной разговор, который, казалось, доставлял им много веселья, и я не мог не присоединиться к их смеху, так он был заразителен. В конце концов, одна из них напала на счастливую идею учить меня их языку. Она указала на себя и сказала: «Зуро», а затем на другую девушку: «Алзо». Тогда и мужчины заинтересовались, и я скоро узнал, что имя того, кто казался главой дома и первым вышел ко мне прошлой ночью, — Дуран. Других звали Олсар и Камлот.

Однако, прежде, чем я усвоил эти несколько имен и названия некоторых блюд на столе, завтрак окончился, и трое мужчин повели меня из дому. Когда мы шли по мостику от дома Дурана, в глазах встречных, как только они замечали меня, вспыхивало любопытство и удивление. Мне стало понятно, что тип таких людей, как я, совершенно неизвестен на Венере или, по крайней мере, редок. Мои голубые глаза и светлые волосы, так же, как и одежда, вызвали много комментариев, о чем я мог судить по их жестам и пристальным взглядам.

Нас часто останавливали любопытные друзья моих спутников или хозяев (еще не знаю, к какой категории их отнести), но никто из них не оскорблял меня и не обижал, а раз я — объект их любопытства, что ж, они будут объектом моего.

Я снова заметил, что все встреченные нами люди красивы и молоды. Я был даже готов назвать их цветом данной расы. И опять мне не пришлось увидеть ни стариков, ни детей.

Вскоре мы подошли к дереву такого колоссального диаметра, что я едва поверил своим глазам, когда его увидел. Оно было не менее пятисот футов в диаметре. Освобожденная от ветвей на сотню футов вверх и вниз от мостка, его поверхность была усеяна окнами и дверями и опоясана широкими балконами или верандами. Перед большой, украшенной искусно дверью стояла группа вооруженных людей, около которых мы остановились, и Дуран обратился к одному из них.

В то время мне послышалось, что он называл этого человека Тофаром, и действительно это оказалось его именем, как я узнал позже. На нем было ожерелье, на котором крепился металлический диск с рельефной иероглифической надписью, а в остальном он не отличался от своих товарищей.

После разговора с Дураном он оценивающе оглядел меня с ног до головы. Затем они прошли через дверь внутрь дерева, а остальные продолжали рассматривать Камлота и Олсара.

Временем ожидания я воспользовался, чтобы изучить искусную резьбу портала, создающего арку шириной в целых пять футов. Лейтмотив был историческим, и я легко смог понять, что в орнаменте отражались различные события из жизни династии или нации. Мастерство исполнения было высоким, и не требовалось напрягать воображение, чтобы понять, что каждое скульптурно вырезанное лицо — это портрет какой-либо живой или мертвой знаменитости. В очертаниях фигур не было ничего гротескного, как часто делается в работах подобного характера на Земле, и только бордюры, которые окружали все и разделяли смежные сюжеты, были обычными.

Мое внимание все еще было поглощено этими прекрасными образцами резьбы по дереву, когда Дуран и Тофар вернулись и приказали мне, Олсару и Камлоту следовать за ними в помещение, расположенное в толще гигантского дерева. Мы прошли через несколько больших комнат и широких длинных коридоров, причем все они были вырезаны в теле живого дерева. По великолепной лестнице мы спустились на этаж ниже. Комнаты освещались лампами, подобными тем, какие я видел уже в доме Дурана.