Сергей Михайлов - Шестое чувство

-- Ой! -- взвизгнула она и прижала руки к груди. -- Где ты достал такое чудо?

-- Да на станции, когда электричку ждал, -- импровизировал я, краснея. -- У старушки какой-то купил, последние, говорит. Хотел тебе сюрприз сделать. Нравятся?

Маша преображалась буквально на глазах. И куда только девалось ее дурное настроение! Глаза восхищенно сияли, счастливая улыбка не сходила с ее лица, и сама она словно помолодела лет на десять.

-- Спасибо, Коля! -- прошептала она, устремив на меня благодарный взгляд. -- Я никогда не видела таких прекрасных цветов. Никогда! Они, наверное, стоят больших денег?

-- Миллионы долларов, -- раздался позади нас приглушенный голос. Я обернулся. Это был Василий, студент-первокурсник, восемнадцати лет от роду. И в придачу наш сын.

-- Ты чего встал? -- спросил я. -- Рано еще.

Но Василий не слушал меня: завороженным взглядом он пожирал небесные цветы.

-- Пап, где ты их взял? -- спросил он шепотом.

-- Я же говорил...

-- Дело в том, что в природе не существует голубых роз, -продолжал Василий, боясь оторвать от цветов пристальный взгляд.

Я смутился. Мне и в голову не приходило, что такая мелочь, как цвет роз, может поставить под угрозу тайну моего полета на чужую планету.

-- Да старуха какая-то всучила, а я в темноте и не разглядел. А что, таких действительно не бывает?

Василий отрицательно покачал головой.

-- На Западе за них бы целое состояние отвалили, -- сказал он. -Есть там любители экзотики, которым деньги складывать уже некуда. Миллион, а то и два, наверное, дали бы.

-- Миллион! -- прошептал я, пораженный.

-- Никак не меньше, -- с видом знатока сказал Василий, обнюхивая букет со всех сторон. -- А запах классный.

За завтраком Василий поинтересовался:

-- А что, отец, удачной была твоя рыбалка? Много рыбы приволок? Или как в прошлый раз?

Я поперхнулся. Лишь сейчас я вспомнил про вчерашнего осетра, который остался лежать на балконе.

-- Братцы! -- воскликнул я, вскакивая с места и запихивая в рот остаток бутерброда с сыром. -- Я же вчера такое поймал!.. Сейчас!

Я бросился вон из кухни, а через минуту появился вновь, пыхтя и отдуваясь, с огромным осетром в руках.

-- Вот! -- торжественно провозгласил я и обвел победоносным взглядом жену и сына.

-- Вот это подфартило, -- удивился сын. -- Неужели на удочку?

-- А то как же! Не бреднем же я его взял, голубчика...

Василий с сомнением покачал головой.

-- Странно все это как-то. Во-первых, удочкой такой экземпляр не взять. Это совершенно точно. А во-вторых, в Истринском водохранилище, как и в самой Истре, осетровых рыб нет и никогда не было. Это установленный факт.

-- Зелен ты еще, Васька, меня учить, -- сказал я сурово. -- То голубых роз не бывает, то такая рыба не водится. Однако же вот они!

-- Это-то и странно...

-- Разве это не факт? -- продолжал я. -- И чего я перед ним оправдываюсь!

-- Рыбу, положим, ты мог купить в магазине, -- бесстрастно произнес Василий, -- а розы...

Тут вмешалась Маша.

-- В магазине? -- с сомнением покачала головой она. -- Скорее поверю, что в нашем пруду завелись крокодилы. Нет, Василек, чудес не бывает.

-- Ну, как знаете, -- недовольно буркнул Василий, допивая кофе и вставая. -- Но твоя легенда, отец, не имеет под собой реальной основы. Лучше не распространяйся об этом -- все равно не поверят... Пока! Буду поздно.

-- Стой, Васька! -- гаркнул я, но того уже и след простыл. -- Вот стервец...

-- Знаешь, Коль, а он прав, -- сказала Маша, убирая посуду со стола, -- все это действительно смахивает на чудо. Может быть, ты что-то скрываешь? -- И она пристально посмотрела мне в глаза.

Я похолодел.

-- Нечего мне скрывать, -- проворчал я и отвернулся.

-- Ну и ладно, -- сказала она со вздохом и улыбнулась. -- А розы, действительно, прелесть. Ах, как пахнут!..

"Интересно, -- подумал я, заканчивая завтрак, -- о чем она сейчас думает?" По прибытии на Землю я еще ни разу не воспользовался возможностью прочесть чьи-нибудь мысли. Сейчас как раз представился случай.

Мысли жены читать было интересно. Не все, конечно, а лишь те, что касались лично меня. После двадцати лет супружеской жизни, к великой своей радости, я узнал, что моя дорогая супруга всегда была верна мне и ни разу не изменила. Ко мне она относится весьма критически, многое прощает, предпочитая затушить искру назревающего раздора, нежели раздуть ее и превратить в пожар, считает меня главой семьи и в то же время где-то в глубине души относится ко мне как к ребенку. По поводу последней рыбалки никаких особенных мыслей у нее не было. Как всегда во время моих субботне-воскресных отлучек, она волновалась, но, привыкшая к тому, что у нас в семье никогда ничего не случается, волновалась скорее по традиции, машинально, нежели под воздействием каких-то конкретных причин. Правда, когда к десяти часам вечера я не вернулся, подсознательное волнение переросло во вполне осознанную тревогу. Но в десять часов она, как обычно, легла спать, хотя тревога в ее душе осталась. Даже в снах ее сквозило беспокойство. (Я с удивлением обнаружил, что могу "просматривать" чужие сны.) Недоумение вызвал громадный осетр, и уж совершенно небывалый взрыв эмоций произошел при виде космических роз. Здесь мыслей не было почти никаких, зато чувства били фонтаном. Радость и восторг, восхищение и неподдельное изумление, сомнение в реальности чудесного видения и искренняя благодарность соперничали в ее душе, не оставляя места для дурного настроения и подготовленных заранее нравоучений по поводу моего позднего приезда с рыбалки. Женщины вообще любят цветы, а она их любила в особенности -наверное, потому, что так редко получала их в дар. Где, у кого и как я достал эти розы, существуют ли такие в природе, водятся ли в Истринском водохранилище осетры -- все это Машу не интересовало. Вернее, интересовало, но не настолько, чтобы ставить под сомнения слова мужа. Раз муж сказал -- значит, так оно и есть. И потом, не все ли равно, где я достал эти цветы? Главное, что достал -- для нее...

Я читал мысли жены и мне становилось гадко. Наверное, я сильно покраснел. Подглядывание в замочную скважину всегда претило моей в общем-то благородной натуре.

Маша вертелась у зеркала, собираясь на работу, и что-то тихонько напевала. Да, знала бы она сейчас, что ее мозг коварно прощупывается телепатическими щупальцами мужа!

Я окончательно смутился. Я чувствовал, что поступил некрасиво, даже подло, и тут же, сидя на кухне, поклялся никогда больше не копаться в мыслях и чувствах супруги без ее ведома. Принятое решение принесло мне некоторое облегчение. Я встал, подошел к жене и нежно обнял ее за плечи.

-- Прости, -- шепотом сказал я.

-- За что? -- удивилась она, оборачиваясь.