Роберт Силверберг - Хроники Маджипура

– Ну как, насмотрелся на Нарабал? – спросила она.

– Вполне. Здесь нечего смотреть.

– Как твоя нога? Дойдем обратно?

– Разве тебе ничего не нужно сделать в городе?

– Ничего такого, – ответила она, – я хочу уйти.

– Тогда пойдем, – кивнул Хайрог.

Все же нога, очевидно, доставляла ему беспокойство – мышцы, видимо, сводило судорогой, что делало пешую прогулку затруднительной, но по привычке он не жаловался и следовал за ней. Время было не самое удачное, солнце висело почти над головой, и тяжелый влажный воздух давил на плечи первый признак того, что вскоре после полудня разразится дождь.

Они шли медленно, часто останавливались, хотя ни разу он не признался, что устал. Уставала сама Тесме и заявляла, что хочет показать ему то напластование слоев горных пород, то необычное дерево, то еще что-нибудь.

Происшедшее в Нарабале было для нее катастрофой. Надменный, вызывающий, непослушный, презрительный Нарабал. Она привела в город своего любовника – Хайрога, желая гордо покрасоваться перед жителями, а они не обратили на них никакого внимания. Неужели отупели настолько, что не в состоянии угадать правду? Или намеренно смотрели на нее сквозь пальцы, решив не доставлять ей удовлетворения? И что за нетерпимость она видела раньше в горожанах Нарабала? Почему считала, будто они боятся соседства чужаков?

Все были так очаровательно приветливы с Висмааном, так дружелюбны.

Возможно, мрачно подумала Тесме, предубеждения существуют только в ее воображении и она неверно истолковывает замечания других людей. В таком случае, отдаваться Хайрогу было глупостью. Это сработало впустую и не достигло цели в той личной войне, которую она вела против своих сограждан.

Просто необычный, нелепый и непреднамеренный случай.

Ни она, ни Хайрог не разговаривали во время долгого, медленного и неудобного возвращения через джунгли.

Когда они добрались до хижины, он сразу вошел внутрь, а она торопливо выкупалась, проверила ловушки, нарвала ягод, затем взяла вещи и тут же бросила, забыв, что хотела с ними сделать.

Наконец девушка вошла в хижину и сказала:

– Я думаю, тебе лучше уйти отсюда.

– Хорошо, – кивнул он. – Сейчас?

– Скоро стемнеет, а ты уже отшагал нынче много миль.

– Я не хочу беспокоить тебя. Я пойду сейчас.

Даже теперь она была не в состоянии понять его чувства. Удивлен он?

Обижен? Зол? Она не могла понять. Он не попрощался, просто повернулся и ровным шагом направился в джунгли.

Тесме провожала его взглядом, в горле у нее пересохло, сердце колотилось; она еле сдержалась, чтобы не кинуться следом, но он ушел и скоро спустилась тропическая ночь.

Она тщательно приготовила себе обед, но ела мало, размышляя, как он сидит в темноте, дожидаясь утра. Они даже не попрощались. А ведь она могла бы немного пошутить, советуя ему держаться подальше от высоких деревьев, или он мог бы поблагодарить ее за все, что она для него сделала, но вместо этого она просто выгнала его, а он спокойно ушел.

Он чужой, подумала она, и пути его чужды ей. И все же, когда они были вместе в постели и он дотрагивался до нее, втягивая ее тело на себя…

Ночь тянулась бесконечно. Тесме лежала на постели, которую они так недавно делили вместе, слушая бормотание ночного дождя, стучавшего по широким синим листьям, заменившим хижине крышу; впервые с тех пор, как очутилась в джунглях, она почувствовала боль одиночества. До этой минуты она не подозревала, как много значила для нее причудливая пародия на семейную жизнь, которую они разыграли здесь с Хайрогом и которая теперь кончилась, и она снова была одна, и даже более одинока, чем прежде. А он был где-то снаружи и сидел в темноте, не спавший и не укрытый от дождя.

Я влюбилась в чужака, с удивлением сказала она себе, влюбилась в чешуйчатую тварь, не сказавшую мне ни одного нежного слова, не задававшую никаких вопросов и ушедшую, не сказав ни спасибо, ни до свидания. Она лежала, бодрствуя, несколько часов. Напряженное тело ныло от долгой дневной ходьбы. Подтянув колени к груди, она долго лежала так, а затем просунула руку между бедер и терла там до тех пор, пока не наступил миг оргазма; задохнувшись, она издала чуть слышный стон и погрузилась в сон.

7

Утром Тесме проснулась, проверила ловушки и собрала завтрак, а потом бродила по всем знакомым тропам возле хижины. Никаких признаков, указывавших на присутствие Хайрога, она не заметила.

Потом настроение ее немного улучшилось, и в полдень она уже снова радовалась жизни, но к наступлению ночи, когда подошло время обедать, ощутила, как вновь подступает хандра. Но она терпела. Поиграв немного кубиками, которые принесла для него из дому, девушка в конце концов уснула, а следующий день прошел уже лучше, и следующий тоже.

Постепенно жизнь Тесме возвращалась в свое русло. Больше она не встречала Хайрога, и он стал мало-помалу ускользать из ее сознания. Дни шли, складываясь в недели одиночества, вновь даря радость отшельничества, но порой ее пронзали резкие и болезненные воспоминания о нем: при виде билантона в зарослях, или обломанной ветки, или громварка, сидящего у воды, и тогда она понимала, что все еще тоскует. Она бродила по джунглям, описывая все расширяющиеся круги вокруг хижины, не вполне понимая, зачем, пока, наконец, не призналась себе, что ищет его.

Она искала его больше трех месяцев.

Однажды Тесме заметила признаки поселения на юго-востоке и направилась прямо в ту сторону, перебравшись через большую, не известную ей раньше реку, где за чащей болотных деревьев оказалась недавно основанная ферма.

Притаившись у начала поля, Тесме увидела Хайрога – это был Висмаан, она не сомневалась в этом, – удобрявшего поле богатым черным перегноем. Страх вдруг сжал душу, заставив задрожать. А если это другой Хайрог? Нет-нет, она была уверена, что это он. Она даже убедила себя, будто замечает небольшую хромоту. Девушка быстро пригнулась, боясь показаться ему. Что она скажет? Почему искала его после того, как прогнала? Она двинулась к зарослям кустарника и уже совсем было скрылась в них, но потом собралась с духом и окликнула его по имени.

Он замер и огляделся вокруг.

– Висмаан? Это я – Тесме.

Щеки ее пылали, сердце бешено стучало. На одно мрачное мгновение она решила, что это чужак, незнакомый Хайрог, и извинения были уже готовы сорваться с ее губ. Но стоило ему шагнуть к ней, как она поняла, что не ошиблась.

– Я заметила расчищенную долину и подумала, что это, должно быть, твоя ферма, – сказала она, выходя из-под свешивающихся до самой земли ветвей. – Ну, как ты живешь, Висмаан?

– Отлично. А ты?

Она передернула плечами.