Джефри Конвиц - Страж

- Что ж, не хочешь, как хочешь, - сказал он.

- Не понимаю, почему тебе не дает это покоя.

- Ты все прекрасно понимаешь. До тех пор, пока ты не расскажешь мне правду, между нами что-то будет стоять, и ты не сможешь до конца избавиться от своего прошлого. Но раз ты еще не готова, я приму версию, будто ты хотела стать фотомоделью. Но с одной оговоркой: на самом деле я этому не верю.

- Ты всегда остаешься юристом, - сказала Элисон, в очередной раз убеждаясь в неспособности Майкла вести разговор, не впадая в риторику.

- Тем и интересна профессия адвоката: берешь факты, перемешиваешь их, добавляешь немного соли и перца и приходишь к выводу, что основной ингредиент как раз и отсутствует.

- Или изобретаешь что-нибудь, чего там и в помине не было. - Элисон взяла со стола веточку сельдерея и начала с ожесточением рвать ее на части.

- Никогда, - резко ответил Майкл. Он сидел, выпрямившись, и барабанил пальцами по скатерти. - Я не терплю домыслов. Логика, только логика.

- И все же тратишь девяносто процентов времени на пустые размышления.

- Я никогда не размышляю впустую. - Майкл достал из кармана тонкую сигару и закурил, откинувшись на спинку стула. Он пристально смотрел на Элисон, его правое веко дергалось, выдавая волнение - Противно смотреть на то, как ты лжешь самой себе.

- Майкл, я...

- Да? Говори.

- Мне нечего говорить, - отрезала она. - Не надо больше вопросов, пожалуйста. Не мучай меня.

Несколько минут он смотрел на нее. Затем взял ее за руку, лицо его потеплело.

- Забудь все, что я сегодня говорил, - попросил он. Но в голосе его еще звучали обвинительные нотки.

- Хорошо, Майкл, - сказала Элисон и отвернулась.

- Я говорю серьезно. - Майкл взял бутылку вина, встряхнул ее, чтобы проверить, осталось ли там что-нибудь, разочарованно поставил обратно и побрел на кухню.

Он возвратился с новой бутылкой бордо и со штопором.

- Знаешь, который сейчас час? - спросил он, вытаскивая пробку из бутылки.

- Нет, - ответила Элисон, не желая смотреть на часы.

Майкл разлил вино по бокалам.

- Три часа, если верить правым часам. - Он виновато улыбнулся. - И примерно три пятьдесят девять и пятьдесят четыре секунды, если верить левым. Он сделал глоток из своего бокала и замолчал.

- Не знаю уж почему, но я люблю тебя, - прошептала Элисон, поднимаясь со стула. Она подошла к Майклу, присела к нему на колени и ласково обняла его. Черт тебя побери...

Он бросил выразительный взгляд в сторону спальни, она, улыбаясь, смотрела на него, затем встала и медленно пошла по направлению к двери. Майкл взял со стола бокалы и бутылку и подошел к камину разворошить дрова, чтобы они быстрее прогорели.

- Кто это? - спросил он, снимая с полки фотографию.

- Брат Герберта Гувера, - рассмеялась Элисон. Поднеся снимок ближе к глазам, он покачал головой и произнес:

- Не будь смешной. Это вовсе не брат Герберта Гувера.

- Это зависит от угла зрения, - ответила она, расстегивая пуговицы на блузке.

- Кто это?

- Чарльз Чейзен. Он поднял брови.

- Сосед сверху. Из квартиры 5-Б. Нанес мне визит вместе с кошкой и попугаем перед самым твоим приходом.

Майкл продолжал изучать снимок.

- Какую-то кошку я видел, - сообщил он, облокачиваясь о каминную полку.

Элисон вопросительно посмотрела на него.

- Черная с белым. Она бежала вверх по лестнице.

- Это Джезебель, - сказала Элисон. - Странно, что Чейзен разрешил ей разгуливать по зданию одной. Он так трясется над ней и над птицей.

- Сколько ему лет?

- Думаю, под восемьдесят, плюс-минус пять лет.

- Немного не в себе?

Она с сожалением кивнула.

Майкл разглядывал фото со всех сторон.

- Его физиономия здорово смахивает на чернослив. Рассердившись, Элисон подошла к камину.

- Очень смешно, - проворчала она, отнимая у него фотографию. Языки пламени тотчас же заплясали на стекле. - Все, что нужно, он соображает. - Она поставила снимок обратно на полку. - Он просидев у меня целый час, рассказывая историю своей жизни. Рассказ, как ты догадываешься, был весьма содержательным. Жалкое зрелище: маленький старичок, у которого ничего не осталось, кроме кошки, птицы и воспоминаний.

- Бывает и хуже.

- Не хотела бы, чтобы моя жизнь пришла к такому финалу: просыпаться по утрам лишь затем, чтобы ждать, когда, наконец, наступит вечер. И коротать дни за беседой с кошкой. - Элисон протянула руку, коснувшись плеча Майкла, и сняла с полки камею. - Он думал, Это Герберт Гувер. И я не смогла разубедить его, Она погладила рукой резную поверхность. - И знаешь, я даже рада, что мне это не удалось.

Майкл тихонько взял ее за подбородок и поцеловал в переносицу.

- Почему бы нам не поговорить о нем как-нибудь в другой раз, - предложил он и принялся расстегивать рубашку.

Элисон улыбнулась и пошла вслед за ним в спальню.

В комнате было темно. Майкл стоял перед большим зеркалом, висевшим позади кровати. Смутное отражение было почти неподвижным. Лишь редкое мерцание уличных огней и грациозные движения тела Элисон нарушали покой неясных очертаний и глубоких теней. Элисон повесила блузку в шкаф справа от кровати. Никогда еще ее тело не казалось ему столь желанным и чувственным, как сейчас, в полутьме зеркала.

Он снял рубашку, сложил ее и повесил на спинку стула. Подошел к окну и начал опускать штору.

- Не надо, - тихо проговорила Элисон, - здесь некому подглядывать.

Майкл выглянул наружу, кивнул и отпустил веревку.

Элисон сбросила с кровати покрывало и легла.

- Ты счастлива? - спросил он.

- Очень.

Майкл снял последнее, что на нем оставалось - коричневые носки, - и осторожно пробрался к кровати. Обвив рукой ее плечи, он прижал ее к себе и нежно целовал ей уши и гладил грудь. Внезапно он остановился. Зажег ночник и нащупал висящее у нее на шее распятие.

- Что это? - спросил он, тяжело дыша.

- Распятие.

- Вижу. Откуда оно у тебя? Элисон перевела дыхание.

- Из комнаты моего отца.

- Не знал, что ты католичка.

- Разве?

Он покачал головой.

- И давно?

- Всю жизнь. - Элисон помолчала, щурясь на свет ночника, затем протянула руку и выключила его. - Тебе обязательно разговаривать со мной при свете?

- Элисон, ты никогда... Она не дала ему договорить:

- Последние несколько лет я почти отошла от всего этого. Совсем отошла.

- Это очевидно.

- Но в детстве я верила.

- А почему перестала?

- Майкл, прекрати. Поговорим на эту тему потом.

Он решительно замотал головой, снова включил свет и повторил свой вопрос.

- Давай так: я просто утратила веру, - сказала она, прекрасно Понимая, что такой ответ не устроит его. Она глубоко вздохнула.

- Это как-то связано с тем, что ты ушла из дома?