Вячеслав Назаров - Игра для смертных

Рэчел побелел и вдруг пополз с кресла, хватил воздух ртом, как задыхающаяся рыба.

Телохранители недвумысленно пододвинулись поближе к столику, став с двух сторон кресла.

А Рэчел вдруг пополз к Дуайту на коленях, завизжал, заголосил:

- Не могу, не могу больше! Хоть на Луну, хоть в титановые шахты... Смилуйтесь! Отпустите! Я сойду с ума! Я боюсь!

Дуайт сделал знак, и один из телохранителей поднял Рэчела за шиворот левой рукой, а правой отвесил ему две ленивые пощечины.

- Солсбери... Солсбери исчез после пожара.

- Какого пожара?

- В пятой лаборатории... была пи-установка... Солсбери много работал на ней в последнее время.

- Что это за установка?

- Для съемки внутренних биопроцессов живого организма... Там очень мощный силовой генератор. Видимо, от перегрузки. Или неисправность какая-то...

- Если мне не изменяет память, вы главный электромеханик здесь, Рэчел?

- Да, мистер Дуайт. Кроме зоны "Т" - там автономное обеспечение...

- Это становится забавным. Дальше!

- Генератор взорвался... Тревога включается автоматически. Но пока взломали дверь...

- Взломали дверь?

- Да. Дверь была закрыта.

- Изнутри?

- Н-ет. Снаружи. Кто-то, наверное, подумал, что там никого нет...

Губы Дуайта сошлись в узкую прямую, и человечки в рюмках стали тоскливо-испуганными.

- Что же вы там нашли?

Рэчел торопливо оглянулся и, наклонившись к Смитам, перешел на шепот:

- В этом-то и вся загвоздка. Там был обгоревший труп, но... Рэчел побледнел еще больше.

- Но... врачи говорят, что это был труп обезьяны.

- Что, что?

- Да, мистер Дуайт. Ни Солсбери, ни мисс Джой там не было.

- Кто такая мисс Джой?

- Ассистентка Солсбери. Они работали вместе.

- Значит, Солсбери и его ассистентка исчезли, а вместо них оказалась обезьяна?

- Да. Но мисс Джой потом появилась.

- Когда?

- Две недели назад. Я чуть с ума не сошел, когда ее увидел...

- Итак, обезьяна. А вы уверены, Рэчел, что вы все-таки в здравом уме?

- Не знаю. Чем больше я думаю, тем больше...

- Где сейчас мисс Джой?

- В зоне "Т". У... у Солсбери. Он ее одну туда пускает. Если... если он там действительно есть.

"Час от часу не легче", - подумал Роберт. Ему же расхотелось брать за шиворот негодяя Солсбери. История становилась все более запутанной, теряла всякую связь с реальностью.

- Я не могу здесь больше, мистер Дуайт. Заберите меня отсюда. Я схожу с ума. Я прячусь от всех по углам. А тут еще эта беспрерывная гроза, откуда она взялась? В лаборатории нет другого выхода, я не раз проверял. Как Солсбери и Джой попали в зону "Т"? Почему не выходит Солсбери, если, он жив? И эта мисс Джой, она - как привидение... Я приму цианол, если вы не вытащите меня из этого ада. Я никогда не был суеверным, но тут творится какя-то чертовщина, поверьте, мистер Дуайт. Я не могу больше, не могу!

- Бросьте ныть, Рэчел! Вам еще придется ответить за вашу самодеятельность. Солсбери слишком дорого для нас стоит, чтобы всякий червяк, вроде вас, сводил с ним личные счеты. Если его надо убрать-мы найдем средства. А вы...

Рэчел тихо охнул и схватился за ручки кресла. Глаза его округлились.

- Здравствуйте.

Перед Смитами стояла женщина.

Она стояла, и, как два крыла, чернели за ее спиной фигуры двух растерявшихся телохранителей - спокойная, уверенная в себе женщина, и с лица ее не сходила улыбка.

- Здравствуйте, - повторила она, потому что молчание царило в холле. Мистер Роберт, мистер Дуайт, доктор Солсбери просил передать, что он уже ждет вас в зоне "Т".

Они шли по каким-то тоннелям, то стрельчатым, как в католической церкви, то привычно прямоугольным. Коридоры разветвлялись, сливались, переплетались в сложный лабиринт, обрывались неожиданно причудливыми залами, со стен которых смотрели загадочные идолы и химеры. Впереди и позади была кромешная тьма: десятиметровый параллелепипед тревожного, мертвенно-синего света двигался вместе с идущими.

Когда на потолке вспыхивала очередная гирлянда ламп, на стенах загорались блуждающие синие огоньки: в глаза идолов и химер были вмонтированы отражатели, и глаза загорались медленно при приближении и также медленно угасали за спиной. Нигде не было ни номеров, ни указателей, ни надписей - только посвященный мог что-нибудь найти в этих мертвых коридорах.

И еще - нигде не было даже намека на двери.

- Слушай, Айк, - негромко сказал Роберт, поглядывая по сторонам. - Мне сейчас кажется, что наш дорогой папаша спятил гораздо раньше, чем попал в психлечебницу. Еще когда он строил всю эту чертову кадильницу...

- Ты все упрощаешь, братец, - так же негромко ответил Дуайт, - Отец был деловым человеком. За этими средневековыми чертями - великолепные лаборатории с новейшей аппаратурой. Там рождались такие малютки, перед которыми сам дьявол снял бы шляпу. Крошечная ампула могла бы в течение часа стерилизовать целый континент. Остались бы города, поля, заводы, шахты, леса, даже животные, - все, кроме человека. Ни одного человека на всем континенте, представляешь? А все остальное - целехонькое. Ни огня, ни бомб, ни взрывов - одна крошечная ампула, привязанная к хвосту паршивого щенка, которого "забывает" на берегу рассеянный турист. Вот это - настоящий размах, вот это власть! Власть над миром.

Дуайта словно подменили. Что-то от идолов на стенах появилось в нем: в мертвенном свете еще длиннее стал крючковатый нос, синим стало высохшее лицо.

- Ты скажешь- к чему этот цирк с лабиринтами, с темнотой, со светящимися глазами вот этих симпатичных уродов? Я повторяю - отец был деловым человеком, но он был и романтиком, художником, знатоком человеческой натуры. Он строил не только секретный Биоцентр, где должно было родиться самое действенное в мире оружие. Он строил храм храм Силы, коварной, невидимой, беспощадной...

- Храм - хмыкнул Роберт. - Сила... Вся эта сила передохла через час после хорошенькой дозы этой... как ее... нy, после этой русской сыворотки. И папаша остался на мели со всеми своим загробным романтизмом. Только вот эти черти и остались...

- Мистер Роберт, мистер Дуайт, мы пришли.

Этот коридор ничем не отличался от других. Десятиметровый параллелепипед синего света, женщина, стоящая у стены, "полтора Смита" напротив, и два черных телохранителя по обеим сторонам.

А на стене - очередная химера. Что-то искаженное до неузнаваемости.

Эти три фигуры, оплетенные змеями...

"Лаокоон"...

Древний миф Эллады...

До сих пор в Ватикане стоит он, в свой последний миг превращенный в мрамор родосскими ваятелями - прорицатель, восставший против воли богов, и бесконечно его предсмертное усилие, которым пытается он сорвать змеиные кольца с безвинно гибнущих сыновей.