Герберт Уэллс - Первые люди на Луне (пер. Толстой)

— Проклятие! — разозлился я. — Ради этого не стоило улетать с Земли.

Я присел на тюк, дрожа от холода и закутываясь плотнее в одеяло.

Мокрая поверхность стекла замерзла и покрылась морозными узорами.

— Не можете ли вы достать из тюка электрическую печь, — сказал Кавор, — иначе мы рискуем замерзнуть.

Я не заставил его повторять эту просьбу дважды.

— А теперь, — спросил я, — что нам делать?

— Ждать, — отвечал он.

— Ждать?

— Конечно. Надо подождать, пока воздух снова согреется. Тогда и стекло просветлеет. До тех пор нам нечего делать. Здесь еще ночь, — надо обождать наступления дня. А пока не хотите ли закусить?

Я ничего не ответил и сидел, дрожа от холода. Я с досадой отвернулся от мутной стеклянной стенки и старался разглядеть лицо Кавора.

— Да, — сказал я после короткой паузы, — я проголодался. Я сильно разочарован. Я ожидал… Не знаю, чего я ожидал, только во всяком случае не этого.

Я призвал на помощь всю свою философию; натянув получше одеяло, я снова уселся на тюке и приступил к своему первому завтраку на Луне. Не помню, кончил ли я его, — как вдруг стеклянная поверхность стала проясняться быстро расширявшимися и сливавшимися полосками. Наконец тусклая вуаль, скрывавшая лунный мир от наших взоров, исчезла.

Мы с любопытством выглянули наружу.

Глава 7

ВОСХОД СОЛНЦА НА ЛУНЕ

Нам представилась дикая и мрачная картина. Мы находились среди громадного амфитеатра, в обширной круглой равнине, на дне гигантского кратера. Его обрывистые стены замыкали нас со всех сторон. С западной стороны на них падал свет еще невидимого Солнца, достигая подошвы обрыва и показывая хаотическое нагромождение темных и серых скал, перерезанных сугробами и снежными ущельями. Края кратера находились от нас милях в двенадцати, но в разреженной атмосфере блестящие очертаний их были видны отчетливо. Они вырисовывались ослепительно ярко на фоне звездной темноты, которая нашим земным глазам казалась скорее великолепным, усеянным блестками бархатным занавесом, чем небом.

Восточный край походил на темную кромку звездного купола. Ни розового отблеска, ни брезжащего рассвета, — никакого признака наступления утра. Только корона, — зодиакальный свет, большое конусообразное светящееся пятно, направленное вершиной к блестящей утренней звезде, — предупреждала нас о близком появлении Солнца.

Слабый свет вокруг нас отражался от западного края кратера и открывал обширную волнообразную равнину, холодную и серую, постепенно темнеющую к востоку и переходящую в черную тень обрыва. Бесчисленные круглые серые вершины, призрачные холмы, сугробы из снегоподобного вещества, простирающиеся хребтами, дали нам представление о размерах кратера. Холмы казались покрытыми снегом. Но то, что я принял сначала за снег, оказалось замерзшим воздухом.

Так было сначала, а потом вдруг сразу наступил лунный день.

Солнечный свет скользнул по скалам, коснулся нагромождений у их оснований и, точно в сапогах-скороходах, быстро достиг до нас. Отдаленный край кратера как будто зашевелился, дрогнул, и со дна стал подниматься серый туман; клубы его становились все шире и гуще, и западная часть равнины скоро задымилась, как мокрый платок, повешенный перед огнем сушиться.

— Это воздух, — сказал Кавор, — несомненно, воздух, иначе пар не поднимался бы при лучах Солнца…

Он взглянул вверх.

— Смотрите! — воскликнул он.

— Куда? — спросил я.

— На небо. Видите? На черном фоне голубая полоска. Звезды кажутся больше, а часть их и туманности, которые мы видели в небесном пространстве, исчезли!

День наступил быстро. Серые вершины одна за другой вспыхивали и клубились дымящимся паром. Вся равнина на запад казалась морем тумана, прибоем и отливом облачных волн. Края кратера отступали все дальше и дальше, тускнели, меняли свои очертания и скоро исчезли в тумане.

Все ближе и ближе надвигался дымный прилив, с быстротой бегущей по Земле тени облака, подгоняемого юго-западным ветром. Вокруг стало сумрачно.

Кавор схватил меня за руку.

— Что? — спросил я.

— Смотрите! Солнечный восход! Солнце!

Он заставил меня обернуться и показал на восточный край кратера, выступивший из окружающего нас тумана и немного просветлевший по сравнению с темным небом. Контуры его обозначились странными красноватыми вспышками, языками багрового колеблющегося пламени. Я подумал сначала, что это клубы тумана поглощают солнечный блеск и вспыхивают языками на небе, но это была солнечная корона, которая на Земле скрыта от наших глаз атмосферой.

И вдруг показалось Солнце.

Сверкнула ослепительная линия, — тонкая лучезарная полоска, скоро принявшая форму дуги, — и метнула в нас огненное копье зноя.

Как будто у меня выкололи глаза! Я громко вскрикнул и отвернулся, почти ослепленный, отыскивая ощупью одеяло под узлом.

И вместе с этим жгучим светом раздался первый звук, достигший до нашего слуха с тех пор, как мы покинули Землю: свист и шелест, бурный шорох воздушной одежды наступающего дня. С появлением света и звука шар наш накренился, и мы, как слепые, беспомощно повалились друг на друга. Шар снова качнулся, и свист стал громче. Зажмурив глаза, я старался закрыть голову одеялом, но новый толчок свалил меня с ног.

Я упал на узел, и когда открыл глаза, то увидел на мгновенье блеск воздуха снаружи стекла. Воздух был жидкий, он кипел, как снег, в который воткнули добела раскаленный железный прут. Отвердевший воздух при первом прикосновении солнечных лучей превратился в пасту, в грязную жижу, которая шипела и пузырилась, превращаясь в газ.

Шар снова покачнулся, и мы с Кавором ухватились друг за друга. Нас подбросило, перевернуло, и я упал на четвереньки. Лунный рассвет играл нами как мячиками, точно хотел показать нам, слабым людям, что может с нами сделать Луна.

Снаружи что-то блеснуло, заклубился пар, потекла и закапала полужидкая грязь. Нас швыряло в темноте, Я очутился внизу, и колени Кавора уперлись мне в грудь. Затем его сбросило, и несколько мгновений я лежал на спине, глядя вверх. Лавина полужидкого кипящего вещества упала и погребла наш шар. Я видел, как по стеклу прыгали пузыри. Кавор вскрикнул.

Другая лавина тающего воздуха подхватила шар, и он покатился под откос, перепрыгивая через расщелины, срываясь с уступов, — все быстрей и быстрей к западу, в раскаленную, белую, кипящую бурю лунного дня.

Ухватившись друг за Друга, мы катались по шару вместе с тюком багажа. Мы сталкивались, сшибались головами и снова разлетались в разные стороны, с фейерверками искр в глазах! На Земле мы давно раздавили бы друг друга, но на Луне, к счастью, наш вес был в шесть раз меньше — и все обошлось благополучно. Я припоминаю чувство сильной боли, такое ощущение, как будто мозг перевернулся у меня в черепе, и затем…