Павел Комарницкий - Хозяин Вселенной

И вегетарианцы решают свои проблемы, только тут выходом становится земледелие. Ну, а всеядные эти два способа выжить совмещают.

И начинается краткая эпоха изобилия, когда численность населения стремительно растёт, и племена дикарей заполоняют всю планету. «Золотой век», который кончается очень быстро.

Но так или иначе, все без исключения виды разумных довольно скоро приходят к тому, что главный твой враг — это брат твой.

И на планете начинаются войны.

Перед глазами проносятся апокалиптические картины — сэнсэи в блестящих ромбических кольчугах с рогатыми шлемами, похожие на викингов, бородатые викинги, похожие на сэнсэев, закованный в латы средневековый рыцарь на обшитом листовым железом коне сшибается со свиром, и длинное зазубренное жало свирского копья погружается в грудь рыцаря… А сверху дождём сыплются отравленные стрелы древних ангелов… А вот и бутылка с зажигательной смесью летит, кувыркаясь, и я не могу уклониться… Удар по голове!

Я просыпаюсь под хохот аудитории.

— Послушай, Победивший Бурю, — на сей раз наставница рассержена всерьёз. — Я понимаю, что ты работаешь в своей службе, и знаю, что после работы учиться трудно. Но либо ты учишься…

— Никаких «либо», Юайя, — твёрдо возражаю я, и смех стихает. — Я буду учиться. Мне нельзя иначе. И прошу простить меня за дерзость.

— Ну что же, — вздыхает наставница. — Придётся простить тебя, о Великий Спящий… на занятиях.

«Но задание на дом сделать в полном объёме!»

«Будет исполнено, о прекраснейшая!»

«Да ты, однако, льстец».

«И притом очень крупный, о эффектнейшая!»

— Ой, не могу!

Ирочка хохочет, слушая моё повествование о Великом Спящем на занятиях. Сегодня мы дома вдвоём, а Мауна в гостях у прабабушки — выклянчили старики у Ирочки куклу… Короче, изначально этот день мы планировали потратить на культурные мероприятия, тем более что выставка скульптуры получила свежие обновления. И вот…

«Тебе смешно, ага… А мне не очень».

Но смех так и так уже улетучивается из глазищ моей жены.

«Вообще-то ты прав, конечно. Если так продолжится, тебя просто отчислят. Ведь это только начало курса, а дальше пойдут уже настоящие сложности».

«Например?»

«Теория Кьо-Миа. Закон Элу-Лао. Да пальцев не хватит на руках и ногах считать… Что ты знаешь о Вселенской иерархии разумов? А о Пороге вмешательства? А о «звёздных клубах»? А о «вселенской школе», которую сэнсэи зовут ещё «конвейером миров»? А об Утративших тело? А об Ушедших на месте? И, наконец, о Вселенском Законе Возмездия?»

Я подавлен.

«Не знаю я ничего об Утративших тело. Вот об утративших разум слыхал. Очевидно, уж этого-то я достигну в своём развитии».

Ирочка думает, закусив губку.

«Нет, муж мой. Не достигнешь, потому что я не дам. И вообще, я поняла — тебе так трудно, потому что курс адаптирован под ангельское мышление. А ты в основе своей таки человек».

Она вздыхает, садится на диван.

— Ладно, Рома. Я попробую. Попробую изложить всё это дело максимально упрощённо. Поймёшь суть, а детали уже дело наживное.

Она вскакивает, идёт на кухню.

«Да где же это я… Вот растяпа… От тебя учусь, кстати… Ага, вот!»

Ирочка возвращается, держа в одной руке стакан с водой, а в другой такой знакомый шарик от подшипника.

— На, глотай не жуя. Одно дело — с экрана фильм, другое — прямая заливка в мозги, как ты выражаешься. Я, правда, не мама, но постараюсь.

Я послушно глотаю пилюлю, запиваю водой.

— Где будем заниматься? На диване?

В глазах Ирочки загораются огоньки-смешинки.

— На диване — это чуть позже и немного другим.

— Я тоже думаю, не стоит осквернять диван презренной учёбой, — согласно киваю. Ирочка фыркает, смешливо кося глазом.

— Ложись на пол, Рома.

Она устраивается на мне поверх, как на диване, даже слегка повозившись для удобства. Берёт мою голову в ладошки.

«Смотри мне в глаза!»

Наплывает, клубится, вихрится мириадами звёзд галактика. Наша? Похоже…

Миг, и звёзды расцвечиваются искусственными цветами — красными, жёлтыми, зелёными, голубыми… Это миры, где обитает разум.

Бегают по саванне голые дикари с острыми палками — всё ясно, нулевой уровень. И ещё сто тысяч годков в земном исчислении будут бегать. Если им не помочь…

«В том и дело, Рома, что помочь им нельзя. Можно только навредить».

Действительно, вдруг соображаю я. «Ключевых фигур истории» нет, поскольку нет самой истории. Пытаться контролировать каждую обезьяну немыслимо. А если так?

Я посылаю жене ответный мыслеобраз — сверкающий шар гиперзвездолёта медленно, торжественно опускается с небес, дикари стоят, разинув рот, всем стойбищем…

И начинается у них новая жизнь. Мудрые пришельцы учат дикарей плавить бронзу и железо, выращивать съедобный батат и всевозможный мясо-молочный скот — буде аборигены кушают мясо. Обучают их азам: не убий, не укради… с женой ближнего поаккуратней опять же…

«А вот что получится в итоге, Рома».

Перед моим мысленным взором возникает видение — дивный город, утопающий в садах, со сверкающими куполами общественных зданий. Зародыш будущей великой цивилизации. И выше всех возносится над городом Храм Богов. Да, без этого никак — мышление дикарей поневоле религиозно, и структуру Вселенской иерархии разумов невозможно донести до сознания аборигенов иным путём — научное мировоззрение на пустом месте не возникает.

И всё пока идёт отлично — упитанные дикари племени везунчиков, забывшие, что такое костлявая рука голода, славят добрых богов и размножаются со страшной силой, развивают свою искусственную цивилизацию…

«Нет никакой цивилизации, Рома. Есть разросшееся стойбище первобытных дикарей, надрессированных и откормленных».

А пришельцы спешат — вот уже клацают металлическими челюстями штампы, вертится шпиндель токарного станка… А как же? Не нанороботов же им с ходу давать? Пусть сперва привыкнут к трудовой дисциплине!

Для повышения надёжности эксперимента создаётся дубль Утопии — скажем так, Антиутопия, «город напротив». В обоих городах отрабатываются на гражданах модели светлого будущего — естественно, различные, но будущее-то в итоге будет светлым, можно не сомневаться…

А по утрам в разных местах находят трупы. Трупы мужчин с проломленным черепом, трупы девушек, предварительно изнасилованных… Детей тоже, кстати, причём обоего пола. Понятно, боги велели: «не укради, не убий»… Боги сердятся, очень сердятся, и нарушителю будет плохо — боги, они сильны, страшно сильны… Но потихоньку-то можно? Когда боги не видят… И если раньше дикарь отпускал принудительно осеменённую даму на все четыре стороны, то теперь жертв изнасилования убивают и прячут самыми разнообразными способами, вплоть до расчленения трупов. Чтобы боги не узнали.