Лазоревый день. Книга вторая - Игорь Вереснев
— Джош, топай ужинать! Не забывай, тебе вахту сидеть после меня. Успеешь налюбоваться на этого кренделя.
Эвелин пропустила Вонду вперёд и шагнула вслед за ней на лестницу. Дверь за их спинами почти захлопнулась, когда из рубки долетел радостный возглас:
— Оп-пачки!
Обе женщины услышали его одновременно. На секунду уставились друг на друга. И ринулись назад.
Гилден уже развалился в навигаторском кресле. Услышав шорох за спиной, оглянулся. Расплылся в самодовольной улыбке при виде Кэри. Ткнул пальцем в экраны.
— Ну-ка посмотри на это. Так кто выиграл? Сама догадаешься, каким будет моё желание?
На центральном экране, как и прежде, была полутьма. Но Ароян не спал. Более того, он был не один в комнате. Тассит проворно стягивала одежду, укладывала аккуратно возле стены. Справившись, быстро скользнула под одеяло.
— Позовём остальных? — сразу же предложила Маккейн. — Или займёмся вуайеризмом в тесной компании?
Расплывшись улыбкой до ушей, бортинженер покачал головой.
— Пусть ужинают, не будем им аппетит портить.
Двое на экране какое-то время лежали неподвижно. Затем Ароян выпростал руку, медленно провёл по щеке туземки. Они заговорили в полголоса. Электронный переводчик добросовестно тужился, анализируя фразы, превращая их во что-то осмысленное. Это было не легко, так как парочка понимала друг друга с полуслова.
«Тассит уставать чужие люди внутри дома?» — «Люди племя Дади». — «Будущие дни легче. Один человек будет в доме». — «Который из людей? Маленькая женщина?» — «По очереди. Маленькая женщина тебе не нравится?» — «Не знаю. Страшно». — «Не бойся. Люди не сделают Тассит плохое».
Неожиданно Эвелин догадалась, что речь идёт о ней. В разведгруппе всего две женщины, и Вонда заметно выше ростом. Чем же она могла напугать аборигенку? Они даже не разговаривали ни разу.
Задумавшись, Кэри чуть не пропустила первый поцелуй. Зато Гилден только этого и ждал:
— Да! Понеслось! Хорошо, не ужинал, а то бы блеванул. Вот еврос вонючий! Пусть бы просто оттрахал, но целовать животное…
— Не переигрывай, Джош, — хмыкнула Вонда, примостившаяся в командирском кресле. — Она не такая уж и уродина.
Эвелин вдруг поняла, что только она одна осталась стоять в рубке. И присесть было некуда, все места заняты. Всё равно, что студентка на экзамене. Ерунда, не до таких мелочей!
Парочка на экранах ласкала друг друга всё откровенней. Они по-прежнему перешёптывались, но уловить смысл фраз было почти невозможно из-за скабрезных замечаний Гилдена.
«Почему страшно?» — «…Не похожа на Русит…»
— Будь я проклят, он её лапает под одеялом!
«…Чувствую опасность. Потеряю Дади…» — «…Смогу защитить Тассит. Люди не причинят зла Дади. Дади нужен. Люди думают, Дади разговаривает с ртаари каждый день. Если бы Хайса пришла…»
— Ещё и прижимается, ублюдок. Противно смотреть!
— А меня, наоборот, возбуждает, — пилот хихикнула. — Вроде анимешки.
«…Люди хотят иди в тирчи?..» — «…Нет, сказал, что это запрет. Будут смотреть на Кхарит. Много разных мест. Горы, лес, море». — «Долго?» — «…Пока…»
— Смотрите, смотрите!
Гогоча, Гилден тыкал пальцем в экран. Аборигенка развернулась, оказавшись лицом к видеокамере и спиной к Арояну. Одеяло скрывало движения, но по позам можно было догадаться, что там происходит.
«… способ избавиться от них». — «Хочешь…»
— Вот сейчас он ей точно впердолил!
— У тебя тоже встал, да?
«…улетели?» — «Да. Не хочу говорить о них».
— Заткнитесь! — заорала на товарищей Эвелин. — Дайте послушать! Это важно!
Бортинженер, Вонда, Слэйн — все трое удивлённо уставились на Эвелин. Впрочем, замолчали они лишь на несколько секунд. Происходящее на экране слишком занимало их. Движение тел там становилось всё более ритмичным, дыхание отрывистым. Кэри понимала, что проиграла спор, но думала вовсе не о том, какие желания загадают Гилден и Маккейн. Минуту назад она узнала нечто действительно важное.
— Грязный извращенец, — с удовольствием констатировал Гилден. — Блевать хочется, как подумаю, что он будет лететь на нашем корабле. К моей каюте пусть и близко не подходит!
— Да ладно тебе! Мужик как мужик. — Слэйн снисходительно отмахнулся. — Кого ж ему пользовать было тринадцать лет после того, как его баба померла? Мастурбацией, что ли, лучше заниматься?
— Он не полетит, — тихо произнесла Кэри. — Его дом здесь, на Шакхе.
Мужчины вновь непонимающе повернули к ней головы. Только Вонда не отреагировала, увлёкшись созерцанием межрасового совокупления.
— «Робинзон» останется на острове? — переспросил кибернетик. — Думаешь, он не хочет возвращаться?
Слэйн даже представить себе такое не мог. И Гилден не мог. Поэтому ехидно уточнил:
— Он тебе сам это сказал? По секрету?
— Не мне, своей женщине. Только что, пока ты дрочил, на них глядя!
Гилден презрительно скривил губы.
— А, своей шлюшке! Не принимай всерьёз. Я тоже девкам много наговорить могу, пока их на трах уламываю.
Эвелин смерила бортинженера взглядом. Рожа у Гилдена расплывалась в похабной улыбке и оттого расплющенный нос его стал походить на свиное рыло. И этот подонок смеет рассуждать о «грязных извращенцах»?
— Ароян — не ты! Он сделан совсем из другого теста, гораздо более качественного! Мы ошиблись, не хотели замечать очевидного. Ему незачем возвращаться на Новую Европу. И уж абсолютно незачем лететь на Остин. Всё, что нужно человеку, он нашёл на этой планете.
Теперь и Маккейн заинтересованно повернула голову. Слэйн недоуменно потёр гладко выбритый череп. Спросил:
— Что же такого он здесь нашёл?
— То, что ищет для себя любой человек. Счастье!
— В этой дыре? — протянул Гилден пренебрежительно. Но остальные его иронию не поддержали.
— И он прекрасно понимает, что увезти своё счастье с собой не может, — добавила Эвелин.
Гилден хотел сказать ещё какую-нибудь мерзость, но, разглядев выражение лиц Маккейн и Слэйна, промолчал. Вместо этого отвернулся к экрану.
— Но тогда получается, Ароян… — начала Вонда.
— …вовсе нам не союзник! — докончил её мысль Слэйн. — Наоборот! Он мог наговорить этим ртаари об Империи что угодно.
— Если эти ртаари вообще существуют, — хмыкнула Маккейн. Скомандовала: — Альф, вызывай срочно Свена. Ему будет интересно послушать нашего «робинзона».
В том, что бывший разведчик-навигатор Новой Европы предал человечество, не усомнился никто. Разногласия возникли лишь в вопросе, что заставило его так поступить. Женщины дружно настаивали, что всему причиной любовь. У мужчин спектр мнений оказался более обширным.
