Александр Громов - Корабельный секретарь
– Ужас! Ее хотя бы бреют, прежде чем подать на стол?
– Ни в коем случае – пропадает весь шарм…
– Кстати о волосах, простите за тему. Вы представляете, какую шутку сыграл с леди Олимпией ее последний любовник? Этот негодяй преподнес ей какой-то диковинный шампунь «три в одном»: бальзам, кондиционер и эпилятор. Я уверена, что он купил его в магазине «Грязная шутка». И вот когда леди Олимпия помыла им голову… Что вы, дорогая, какие претензии? На упаковке все было указано честнейшим образом, но ведь наша милая Олимпия всегда была не в ладах с грамматикой… то есть это она так говорит, а по-моему, она просто совершенно не умеет ни читать, ни писать…
– Это ужасно, дорогая. Шутка дурного тона. Я всегда говорила: все мужчины – грубые животные.
– Ах, я согласна: свиньи, хряки. Хуже того – боровы. Но согласитесь, иногда попадаются поросята, поросеночки…
Почувствовав на себе откровенный взгляд, Арсений счел за благо отойти в сторону.
– Офицер, вы не рассудите нас?
Арсений с готовностью повернулся.
– Да, мадам?
Возраст мадам Арсений определил лет в сорок пять с погрешностью не менее двадцати. Причем погрешность могла быть только в плюс.
– Капитан нам сказал, что путь до Нового Тибета займет целых пять суток. Объясните нам, милый Арсений – вас ведь зовут Арсений, я не ошиблась? – почему так долго? Это правда, что вы будете нашим гидом? Мы все в предвкушении красот Нового Тибета, мы ожидаем… и целых пять суток! Право же, это чересчур долго! Мы тут все умрем от скуки!
С улыбкой бывалого космического волка Арсений произнес первое, что пришло на ум:
– Метеоритная опасность, мадам.
– Но меня уверяли, что «Атланту» при его активной защите не страшна никакая метеоритная бомбардировка! Кроме того, я сегодня проторчала у иллюминатора целый час и не видела ни одной вспышки анни… анниги…
– Аннигиляции.
– Совершенно верно! Ужасно некрасивое слово, правда? Так вот, не объясните ли вы мне, почему…
– Охотно, мадам. – Врать так врать. – Данный метеоритный поток слишком опасен, поэтому корвет эскорта идет впереди и тралит фарватер. «Атланту» ничего не грозит, клянусь вам. А вспышек не видно потому, что они закрыты противометеоритным щитом.
– Неужели нельзя было проделать в этом щите хоть одно окошко, чтобы полюбоваться? Хоть ма-а-аленькое? Нет? Право же, я ничего не понимаю в вашей профессии. Космогония – это когда кого-то гонят, да? А кого? – Арсений был взят под руку. – Как боевой офицер, вы должны это знать и объяснить мне все-все-все…
– Виноват, в настоящий момент я баталер, мадам. Это не офицерская должность.
– Вы разжалованы? Ах, как интересно! Умоляю, расскажите: за что?
Меньше всего на свете Арсению хотелось откровенничать с этой глупой подержанной куклой. Но он склонил голову в галантном полупоклоне:
– Если вы настаиваете…
– Господа, господа! Идите все сюда. Наш милый гид хочет рассказать нам что-то интересное о себе…
Гирю тебе на язык, подумал Арсений. «Гид хочет»! Кого здесь интересует, что он хочет?
– Пощадите мою скромность, мадам…
«Что-что пощадить?»
– Никакой пощады. Граф, идите скорее сюда. Милый Арсений, это наш дорогой граф Панасюк, глава известного клана… Граф, представьте себе, вот этот молодой человек дрался на дуэли! Надеюсь, из-за прекрасной дамы?
– Совершенно верно, мадам.
«Да, и дуэль была на зубочистках».
– Чем же кончилось дело? Нет-нет, вы обязательно должны рассказать! Я обожаю романтические истории, они возбуждают во мне надежды на то, что на свете еще остались настоящие мужчины. Итак, я жду подробного рассказа. Вас не ранили?
– Я был убит наповал, мадам.
«И кремирован».
– Вы несносны, негодник! Граф, не позволяйте ему смеяться надо мной! Этот милый шутник, конечно, не признается в том, что ранил противника и был за это разжалован…
«В учебно-развлекательные пособия для светских даунов…»
– Вы воевали? Я имею в виду, в последней войне с сепаратистами? Ужасное было время! Я была еще маленькой девочкой, но все-все помню…
«Маленькой девочкой!.. Лет тридцать пять тебе было, если не все сорок, рухлядь старая…»
– Мы патрулировали подступы к системе Маркаба, мадам.
– Ах, я видела фильм об этом ужасном побоище! Какие чудесные спецэффекты, какой эффект присутствия! Звуки, запахи! Клянусь, я была уверена, что мимо меня летят обломки линкора сепаратистов! Даже пригнулась. И этот мертвенно-белый свет Маркаба… Скажите, вы принимали участие в той битве?
– Разумеется, мадам. – Ложь опять далась легко.
– О, расскажите, расскажите! Я непременно хочу знать все подробности. Вы, наверное, служили на большом корабле? Командовали бортовой батареей или чем-нибудь вроде этого?
Улыбаясь, Арсений гнусно ругался про себя. Зато артикуляция работала безотказно и независимо:
– Что вы, мадам, в том сражении я командовал катером. Мы прорывались к флагману противника в тесной, практически незащищенной жестянке с покореженными дюзами и последней аннигиляционной торпедой на внешней консоли. Жестокий град – вот на что были похожи стаи управляемых снарядов, непрерывно извергаемых флагманом на атакующих. Приходилось финтить так, как никогда в жизни. Андроид-штурман выбыл из строя – у него от моих маневров, видите ли, закружилась голова. У андроида! Тогда я и два моих героических бортмеханика…
– Как их звали?
– Простите?..
– Как их звали? Милый Арсений, вы просто обязаны сообщить нам их имена. Иначе мы запутаемся. Итак, ваших бортмехаников звали…
– Негодян и Гайморидзе. А андроида никак не звали, он был номерной. К тому же он свалился без чувств. Нам же отступать было поздно, оставалось победить или умереть…
– Ах… И вы, конечно, победили?
– К сожалению, не мы. – Арсений обезоруживающе улыбался. – Корвет «Осмотрительный» успел раньше, теперь он носит имя «Нахальный», и я горжусь честью служить на нем. Я подал рапорт о переводе во время первого же затишья в боевых действиях. «Атлант» можно поздравить, он идет под охраной славнейшего корабля. Могу заверить прекрасных дам: им в этом круизе решительно ничего не угрожает…
– Кроме галантности офицеров «Нахального», не так ли? Милый Арсений, вы дивно куртуазны, я начинаю вас опасаться…
– Что вы, мадам! Как я могу себе позволить…
– Не «как», а «когда». – Шепот в ухо. – После десерта в моей каюте. В это время муж занят картами. Но где же ваши бравые бортмеханики? Они тоже перевелись на «Нахальный»? Я мечтаю с ними познакомиться.
– Ах, мадам! Они давно уже упокоились в земле, насмерть зацелованные восхищенными поклонницами…
– Негодник! Сознайтесь, что вы мне лжете из пустой ревности! Так я вас жду…
Когда в салоне не осталось почти никого, Арсений тронул за рукав офицера с «Атланта»:
– Разве за мной не пришла шлюпка?
– Что? А, нет. Не беспокойтесь, у нас найдется свободная каюта…
До своей каюты Арсений добрался только к утру.
Так началось то, о чем он потом всю жизнь старался не вспоминать. Чинные обеды. Выпивка. Надоевшие в первые пять минут светские разговоры, от которых под черепной крышкой делалось пусто и гулко, но голова все равно болела, блистательно подтверждая философскую теорию отражения, свойственного, как оказалось, даже пустоте. Роль душки и забавника, принятого в «круг». Танцы. Флирт. Та или иная постель.
Спал Арсений плохо, с бестолковыми снами. Снились секунды, секунданты и секундаторы, кареты с куретами, кураторы прокураторов и куранты на зиккуратах. Не говоря уже о курбетах, корветах, клевретах и кастаньетах. Снились злые Негодяны, безответственные Разгильдяны и вызванные ими на подмогу разнузданные Грубияны. Арсений просыпался с чувством мучительного стыда.
Умывшись, побрившись и выдув без соломинки бокал легкого коктейля, он запирал стыд в самый дальний чулан, репетировал перед зеркалом светские манеры и сочинял занимательные истории, разумеется, только общую канву, оставляя сиюминутной фантазии все живописные подробности. Фантазия его пока не подводила.
«А если подведет, – мрачно думал он, – сожрут и так. Все сожрут, что ни дай».
Иногда он давал волю сарказму – все сходило ему с рук. Арсений открыл, что прослыть оригиналом очень просто – достаточно чуть-чуть ослабить контроль над собой.
– Ах, что вы говорите! Вы варвар, истинный варвар! Готтентот! Я уверена, что ваши предки питались сырой человечиной… Ах, вон тот мужчина, что раскуривает сигару, – барон Бляхман, настоящий светский лев. Вы не знакомы? Теперь такие люди встречаются нечасто, всюду видно вырождение… А рядом с ним Дженкинс, шалопай из шалопаев. Представьте, он проматывает пятое состояние, я уже забыла чье, и уверяет всех, что хочет довести счет до дюжины… Нет-нет, нам туда! Вам обязательно надо с ним познакомиться…
И Арсения ловили за аксельбант и буксировали знакомиться с очередным бароном, графом, отставным полковником, светским львом, призером среди шалопаев или какой-нибудь иной достопримечательностью. В удручающем изобилии попадались жирные председательницы благотворительных обществ, увядающие жены министров, костлявые старики, состоящие более из протезов, нежели из живых органов, надушенные развратные дамы с острыми признаками интеллектуальной инвалидности, любящие порасспрашивать о сражении в системе Маркаба, «когда я была еще грудным младенцем», и подвергшиеся первой пластической операции чуть ранее указанной битвы, наглые отутюженные молокососы, резвящиеся на папины денежки, столетние женские мумии – истинные церберы у ворот «нашего круга», назойливо-ласковые комнатные собачонки, шумные дети на выпасе у тихих, как мыши, вечно испуганных гувернанток…
