Майкл Муркок - Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик

— Идите по домам, каррхендяне и мирриндяне, идите под их кров. Мы, четверо гостей, сегодня ляжем спать рано. Не вставайте поутру, чтобы проводить нас.

— Лорд, — сказал один из молодых каррхендян, — мы будем драться, если это может помочь.

— Помощь ваша должна заключаться в защите Каррхенд и Мирринд. Она нам очень пригодится.

Юноша поклонился и вышел со своими друзьями. Каррхендяне вышли, при этом каждый поклонился гостям. Но мирриндяне остались, ибо им тоже был предоставлен кров в холле. Только Син вышел.

— Я пригляжу за лошадьми — сказал он, и никто его не остановил.

— Леллин, — сказал Сезар, и Леллин кивнул. Сезар, похоже, решил провести ночь со своими родственниками. Он вышел.

Холл долго не мог угомониться. Там были разгулявшиеся дети и неугомонные молодые. На веревках над оконными рамами висели одеяла, создавая подобие занавесов, а для гостей было оставлено место у очага.

Наконец все утихли, и они уселись поудобнее, без доспехов, и отпили по нескольку глотков из фляги Леллина, которую дал ему в дорогу Мерир.

— Здесь, вроде, все хорошо, — сказала Моргейн шепотом, который требовал поздний час и спящие дети. — Ваш народ очень разумно организован для долгой мирной жизни.

Глаза кхела замерцали, и он сбросил серьезный вид, который носил, словно плащ.

— Действительно, у нас было полторы тысячи лет, чтобы учесть ошибки, допущенные нами в войнах. Мы так давно начали думать о том, что нам делать, когда придет время. Время пришло, и теперь мы действуем.

— Неужели последняя война случилась так давно? — спросил Ванай.

— Да, — отвечал Леллин, и Ванай подивился — в Андур-Керше войны были достаточно частым явлением. — И может, нам и дальше удастся ее избежать.

Ванай долго думал об этом после того, как они улеглись на одеяла. Кхел-лорд лег рядом с ним.

Пятнадцать столетий мира. Ему, привыкшему к войне, эта мысль была непривычной. Он не мог понять, как можно жить в стороне от распрей, от кровопролитий, в тени зеленого леса. И все же красота деревень, мир и порядок — все это было ему по душе.

Он повернул голову и взглянул на спящую Моргейн. Тяжелый рок, бесконечное путешествие… и в их жизни было более чем достаточно войн. Может быть, нам нельзя находиться здесь? — подумал он, но быстро отбросил эту мысль.

Еще не наступило утро, когда в Каррхенде послышался топот копыт. Ванай и Моргейн поднялись с мечами в руках. Следом за ними к окну подошел Леллин.

Появились всадники на двух оседланных конях. Еще двух коней они вели на поводу. Они привязали коней к изгороди и отъехали.

— Хорошо, — сказал Леллин. — Они приехали вовремя. Они пригнали коней с пастбищ Альмеррхана, неподалеку отсюда, и я надеюсь, они благополучно вернутся домой.

На ступеньках одного из ближайших домов появился Сезар, задержавшийся, чтобы расцеловаться с родителями и сестрой. Повесив лук на плечо, он пошел через улицу, направляясь к холлу.

Они вернулись к очагу и спокойно натянули свои доспехи, стараясь не разбудить спящих мирриндян. Ванай отправился за лошадьми и увидел, что Син уже проснулся.

— Вы едете в Азерот драться с сирриндянами? — спросил он, пока они оба седлали коней. Он уже не был маленьким мальчиком, этот мирриндянин. Он видел смерть Эта и покинул свой дом.

— Я никогда не могу сказать, куда я направляюсь, Син; когда станешь старше, иди к кхелам. Я не должен был говорить тебе этого, но говорю.

— Я пойду с тобой. Сейчас.

— Нет. Но когда-нибудь ты пойдешь в Шатан.

В темных глазах мальчика вспыхнул жар. Люди Шатана были невысокими. Син вряд ли станет когда-нибудь выше их ростом, но в нем уже пылал огонь, который сжигал его детство.

— Я найду тебя там.

— Не думаю, — сказал Ванай. В глубине глаз Сина была печаль, и вновь он почувствовал укол боли в сердце. «К тому времени Шатан не останется таким. Мы пойдем и разрушим Врата, и убьем его надежду. Все переменится… Либо по нашей вине, либо по вине наших врагов». — Он схватил Сина за плечо и дал ему руку.

Уходя он не оглядывался.

Им не удалось уйти без шума из деревни. Несмотря на свое стремление удалиться быстро и тихо, они разбудили мирриндян, которые встали попрощаться с ними. Мать Сезара принесла им в дорогу хлеба, а отец Сезара предложил им лучшего фруктового вина, а братья и сестра пошли проводить Сезара. Они тихо засмеялись, когда Леллин поцеловал сестру Сезара в щеку, поднял ее и поставил на землю, хотя она уже была взрослой девушкой, правда, крошечной по сравнению с кхелом. Она засмеялась, с улыбкой опустив и подняв глаза.

Затем они уселись в седле и тихо поехали среди деревьев, мимо часовых, стоявших в тени. Листья скрыли от них Каррхенд, и вскоре они слышали только шум леса.

Сезар ехал понурясь, и Леллин с огорчением за друга поглядывал на него. Ему не требовалось поднимать настроения, но их долг был защищать Каррхенд, и они покидали ее с тяжелым чувством на душе.

Наконец, Леллин тихо свистнул… и тут же последовал ответ, медленный и четкий. Сезар к тому времени немного повеселел, и всем им стало полегче.

Глава VI

Выехав из Каррхенда, они двигались прямиком по дороге на своих конях. Все три лошади, кроме Сиптаха, были кобылами. Под Леллином — с белыми чулками на трех ногах. Она держалась подальше от Сиптаха, поэтому Сезар и Леллин, в основном, ехали на некотором расстоянии впереди.

Они переговаривались друг с другом приглушенными голосами, и ехавшие сзади не могли расслышать слова, но не испытывали к ним недоверия, да и сами переговаривались друг с другом наедине, обычно на языке кхелов. Моргейн никогда, насколько он ее знал, не была склонна к диалогам, но с тех пор, как они оказались на этой земле, она заговаривала с ним довольно часто. В основном, она учила его правильной речи, часто поправляла его. Затем, похоже, в привычку ее вошло говорить больше. Он был этому рад, и хотя она никогда не говорила о себе после выезда из Андур-Керше, сам он рассказывал о доме и о лучших днях своей юности в Морддже.

И сейчас они говорили об Андур-Керше, как говорят о покойнике, когда уходит боль. Он знал свои годы, и она знала о том, что случилось за сотни лет до его рождения. Некоторые ее истории были мрачны, но в них звучала красота. Она была путешественницей во времени, и теперь он стал такой же, как она, и они могли свободно говорить о таких вещах.

Но однажды она вспомнила о Маайне сейджайн ей Маайне, клановом лорде Маайны, который вел за собой армии Андур-Керше… и глаза ее затуманились, и она погрузилась в молчание, ибо оттого, что сделали эти люди, клан Маайне, клан Яйла, клан Чайя, началась история с Азеротом. Они служили ей когда-то и они исчезли во времени и пространстве, пройдя за Врата. Маайя уцелел. Их дети, внуки и правнуки тысячу лет обитали в Шиюене, вспоминая ее лишь как злую легенду, окутывая ее мифами… пока их не поднял Рох.