Нил Эшер - Звездный рубеж

Вдруг какое-то движение охватило заросли тростника.

– Бегите! – крикнул Фетан. – Я попробую увести его прочь.

– Габбльдак? – спросил Ян уже на бегу. Но старика озадачили новые звуки.

– Нет… точно – нет. Я думаю, худер. Во всяком случае, что-то огромное. – Он подал знак Гангу и исчез с ним в траве.

– Черт! – бросил Торн. – Гант забрал антифотонное ружье.

– Он вернется… если им не удастся увести эту тварь.

– Да уж… само собой.

Задыхаясь на бегу, Кормак не стал продолжать разговор. В отличие от человекомашин его физические возможности были ограничены. Он держал руку на сюрикене, смотрел под ноги и мчался вперед. Когда какая-то грузная туша пронеслась сбоку, Кормак повернулся и уже был готов запустить сюрикен, но воздержался, после того как туша неодобрительно заявила:

– Скаббер-аббер-аббер, – и спешно бросилась прочь аллюром, напоминавшим нечто среднее между галопом гепарда и напором бульдозера.

– Какого черта! – воскликнул Торн: кто-то еще с рычанием и шипением несся впереди, шкура животного не успела сменить окрас и временами не сливалась с окружением.

Звуки из зарослей позади них становились все громче, и трудно было определить, откуда именно они исходили.

К беглецам неожиданно присоединились Ганг и Фетан, а впереди замаячило открытое пространство, где трава была выжжена или примята. Разбитые каркасы катеров лежали цепочкой в окружении всевозможных деталей.

Ян подошел к ближайшему развороченному катеру и остановился, через мгновение к нему присоединились остальные.

– Антифотонное! – крикнул он Ганту, но голем, будто не слыша его, громко выругался.

Кормак взглянул на Фетана – тот впервые выглядел крайне озадаченным. Теперь стало ясно: звук был чрезвычайно странный, размеренный, словно… словно человеческие шаги. Взобравшись на капот двигателя, Кормак видел, как раскачивались высокие стебли, – сюда кто-то шел, уже были различимы неумолимо приближавшиеся тени. Вдруг из зарослей, сопровождаемое облаком из сухих фрагментов стеблей и свежих лепестков, выскочило существо, фыркнув, оно обнажило кривые белые зубы. За ним последовали его собратья.

То были дракониды – тысячи драконидов!

– "Братец Эгрис третьим явился в долину Того, кто в капюшоне, и увидел, что Стенофалис и Пегрум потерпели поражение. Но это не испугало Эгриса".

Долина Теней и Вздохов напоминала бойню после взрыва. И если Эгрис не испугался при виде этого ужаса, он, должно бьипь, был так глуп, что заслуживал судьбы своих друзей.

– "Братец стоял на краю долины, и его черный силуэт явственно выделялся на фоне Калипсо. И его стальные доспехи не сверкали, когда он обратился к чудовищу, спрятавшемуся внизу:

– Выйди и предстань передо мной! "

Женщина покачала головой и постучала пальцем по холодной странице: "Плохи твои дела, братец. Уж лучше бы ты оставил это дело на задницу Неббиша". Странно, но Эгрис будто бы посмотрел со страницы на читательницу, всем своим видом выражая огорчение посторонним вмешательством. Потом он повернулся спиной и устремил взгляд в густую тьму.

– "Тот, кто в капюшоне, выступил вперед, и Эгрис осьтал его молниями, и пламя вспыхнуло на щитках чудовища, земля задымилась, и все, что росло в долине, обратилось в пепел".

Женщина отдернула палец от страницы: материал, из которого сделана книга, нагрелся, когда Эгрис принялся источать молнии. Какое неподходящее оружие, особенно если ты с головы до ног закован в латы! В руках у братца было нечто, по форме напоминавшее хромированный саксофон с прицелом. От него в долину разлетались молнии, похожие на нити ламп накаливания.

– "Но этим братец Эгрис ничего не добился. Когда пламя улеглось, чудовище схватило смельчака и утащило его в долину Теней и Вздохов. И размазались доспехи братца под ножом Того, кто в капюшоне".

Женщина остановилась на мгновение и добавила:

– И самого Эгриса тоже размазали.

Молат испытывал крайнее раздражение: зачем ему навязали калеку, тем более что сзади к ним уже подкрадывалось какое-то чудовище? Однако дьякон приказал помочь раненому, хотя Спилан не слишком-то был склонен рассыпаться в благодарностях за эту помощь. Всякий раз, когда Молат или Спилан спотыкались, раненый поливал своего помощника проклятиями.

– Тихо вы! – бросил Абериль, когда ругань зазвучала слишком громко.

Спилан умолк и опустил голову – как и Молат, он старался сейчас не смотреть в лицо дьякону. Кто бы ни был тот, кто неожиданно свалился на них в буквальном смысле с неба, но благодаря его стараниям лицо Дорта превратилось в кровавое месиво.

Абериль говорил с трудом:

– Кто-то есть там, сзади, и, если ваша брань привлечет его, я брошу вас на произвол судьбы.

– Извините, – бормотал Спилан. – Простите, но… мне так больно.

Молат понимал, почему Спилан так умолял дьякона: он не на шутку был напуган, что Абериль выполнит свою угрозу. Но шум в траве и резкое шипение вызывали все возраставшую тревогу.

– Это силуройн, – заявил Молат.

– Да, уж вы-то знаете, не так ли? – Абериль окинул его презрительным взглядом. – Вперед, не задерживайтесь. Может быть, там найдется неповрежденный катер.

Они вышли к очередной низине с сырой почвой и характерным для нее растительным покровом. Молат между тем предавался размышлениям: не излишней ли влажностью объяснялся тот факт, что здесь не рос тростник, или же наоборот, потому и почва была переувлажненной из-за его отсутствия? Данный парадокс был сродни извечному вопросу о том, что первично: курица или яйцо. Подобные проблемы часто встречаются в религиозной догматике и…

– Дерьмо! – выкрикнул Спилан, он потерял равновесие, и вся тяжесть тела легла на ногу, которую прострелила девчонка.

Молат еле сдерживал проклятия. Как это несправедливо! Он не смел даже слова сказать против этих двоих, потому что им ничего не стоило отправить его на пыточный станок… если, конечно, им суждено снова оказаться в безопасности.

– Закройте рот, – прошипел Абериль.

А Молат как раз разинул рот, когда взглянул в небо. Газовый гигант, шириной с вытянутую ладонь, завис над горизонтом, солнце располагалось рядом. Но Молат привык к этому зрелищу, его внимание привлекло нечто другое.

– Что это? – еле слышно спросил он.

Спилан уставился на него, а потом перевел глаза на небо. Абериль сначала посмотрел на Молата – не хочет ли проктор отвлечь их внимание с какой-то неблаговидной целью? Но затем и дьякон устремил взгляд вверх. Как зачарованный, Молат не мог оторвать глаз от фантастической картины: он был огромен, этот золотистый корабль с нагромождениями разных приспособлений на его поверхности, опутанный чем-то серым, – словно большой непрозрачный топаз в щупальцах некоего мумифицированного головоногого.