Роман Глушков - Аварийная команда

Впрочем, я отлично знал, что это за штуковина и как она очутилась у меня на предплечье.

– Привет, Концептор. Как всегда, шикарно выглядишь. Рад, что ты меня не бросил, – обратился я к старому другу, пережившему очередную метаморфозу. Когда это случилось, я тоже не забыл. При погружении в Источник, перед самым Взрывом, мой меч расплавился и, обжигая руку, растекся по ней. Очевидно, в тот момент мы и стали с Концептором по-настоящему неразрывными друзьями.

И он мне ответил, ненадолго стиснув предплечье, а потом восстановив свой первоначальный размер. Теперь мы и впрямь могли общаться между собой, продолжая сохранять взаимопонимание, установленное в битве со Светлым Воином. У меня на руке поселилось живое существо, чему я, в общем-то, не противился. Такое партнерство можно было лишь приветствовать. Жаль только, у нас не получалось потолковать по душам, как настоящим боевым товарищам.

– Ладно, еще поговорим… – Я дружески похлопал безмолвного соратника и опустил рукав, спрятав на всякий случай Концептор от лишних глаз. Если сейчас в купе вернутся Тюнер и Кадило, долго же придется им объяснять, что здесь стряслось и откуда у меня на руке взялся этот дорогущий браслет.

Нет, все-таки что-то по-прежнему было не так. Во-первых, вокруг царила абсолютная тишина, хотя даже во время ночных остановок в поездах всегда слышались разнообразные звуки: хлопанье дверей, шаги по коридорам, разговоры проводников. Во-вторых, бегущая из простреленной трубы вода выглядела очень уж странно. Я вернулся в разгромленный туалет, чтобы взглянуть на аномалию поближе. Тонкая струйка кипятка, что, помнится, ошпарила Рипа, стекала на пол и все еще была горячей, вот только… оставалась совершенно неподвижной, будто свисающая веревка. Я щелкнул по ней пальцем. Из струйки вылетел и разбился на капли небольшой фрагмент. Однако возникший на его месте разрыв не исчез, а капли так и повисли в воздухе стеклянными бусинами, как в невесомости.

Раньше при виде такого паранормального явления я, безусловно, удивился бы, но сегодня даже не пожал в недоумении плечами. Эка невидаль – аномальная вода! Хотя причина аномалии, а также стоявшей в поезде могильной тишины вызывала беспокойство. Мир, в который я вернулся, выглядел неполноценным. А поскольку таким он возродился благодаря моей самодеятельности у Источника, значит, мне и разгребать текущие мировые проблемы.

Прямо под неподвижной струйкой я обнаружил свой, казалось бы, безвозвратно утерянный в Ядре «зиг-зауэр». Жив, стало быть, курилка! Что ж, хоть маленькая, но радость. Впрочем, все мои утраченные на пути к Источнику личные вещи находились при мне: пистолетная кобура с запасной обоймой, туфли с носками, отлетевшие от пиджака пуговицы и запонки… И если каждая из этих, по сути, мелочей в итоге вернулась, так, значит, и…

Не успел я до конца сформулировать эту интригующую мысль, как унылую тишину вагона разорвал исполненный неописуемого восторга крик:

– Йо-хо-хоу!!! Земля!!! Земля!!! Я тащусь: да это же наша Земля!.. Обалдеть! Эй, земляне, вы меня слышите?! Все сюда!!! Э-э-э-эй!!!

Ликовал мгновенно узнанный мной Паша Тумаков. Наверное, когда-то с такой же страстью кричали марсовые матросы, завидевшие долгожданный берег после изнурительного перехода через океан. Однако, едва я набрал в грудь воздуха, чтобы откликнуться, как меня опередило сразу несколько не менее восторженных голосов. В вагоне вмиг стало шумно и беспокойно, но этому беспокойству можно было только радоваться.

– Паша! Мы живы! Мы дома! Ура! – первой ответствовала Тумакову из своего купе Леночка Веснушкина. Она выражала эмоции так громко, что я обеспокоился, как бы Ленора не повредила этим криком свой чувствительный голосок.

– Не может быть! Пропади я пропадом, если это не наш проклятый поезд! – послышалось из соседнего купе. Восторги Агаты звучали не столь экспрессивно, хотя кому-кому, а ей за свои прокуренные голосовые связки можно было точно не переживать…

В следующее мгновение мы высыпали в коридор и возрадовались встрече уже, так сказать, в очном порядке. Обнимавшаяся молодежь одаривала друг друга поцелуями и сбивчивыми признаниями в любви так долго, что казалось, это никогда не закончится. Мы с Банкиршей ограничились одним коротким, но не менее страстным поцелуем и столь же недолгими объятьями. Однако это вовсе не значило, что мы были обрадованы меньше наших юных друзей. Просто, в отличие от них, мы умели обходиться без лишних слов. Наверное, потому, что с годами научились ценить утекающее, как песок сквозь пальцы, время и поняли, что тратить его на слова, даже самые искренние и теплые – немыслимая роскошь. Тем более в Трудном Мире, обитатели коего были лишены бессмертия и оценивали жизнь по иным критериям, нежели чемпионы Ядра.

– У тебя все получилось, да? – спросила Агата, отстраняясь от меня, но позволяя держать ее за руки. – Умоляю, Глеб, скажи, что это так!

– У нас, – поправил я подругу. – Да, кое-чего мы добились, а вот чего именно – еще неизвестно. Но точно не того, к чему стремился Рип. Не исключено, что я опять напортачил. Поэтому обнадеживать вас пока особо нечем. Мы вернулись домой, но только наш ли это дом?

В переднем конце вагона громыхнула дверь, и сразу вслед за этим раздался обеспокоенный, но тоже отлично знакомый нам голос Охрипыча:

– Эй, буржуи, есть кто живой?! Ау, мать вашу! – И, услыхав в ответ нестройный хор радостных откликов, возликовал: – Слава тебе, Господи, а я уж думал, померещилось! А то у нас там такая хренотень творится, похлеще, чем раньше!..

Что происходит у них в вагоне, Хриплый поведал уже после того, как был горячо поприветствован всеми без исключения товарищами, а женщинами вдобавок еще и расцелован.

– …Торчу, значит, во льду, словно тот епический мамонт, а эти обезьяны меня со всех сторон так и щупают, так и щекочут, разве что в задницу пальцы не суют… Бр-р! – Прапорщика, а вслед за ним и остальных бывших узников фильтра-отсекателя передернуло от отвращения. Мне следовало лишь догадываться о том, что вытерпели товарищи, пока мы с Рипом штурмовали Источник. – Чувствую, дернут сейчас меня за ноги, и пипец – голова отскочит, словно пробка. Удивительно, как не обгадился от страха. Верно один древний умник сказал, что хуже казни может быть только ее ожидание… А когда эта большая желтая дрянь с неба упала и лед треснул, тут-то нас по рукам и пустили. Не знаю, кого куда, а меня – сразу в колодец, как бычок в унитаз. И ладно просто дали бы спокойно падать, так нет, туда-сюда друг другу перебрасывают. Я и десяти метров не пролетел, а уже забыл, где верх, где низ и как меня зовут. Уж быстрее бы загасили, думаю. В китовом брюхе хоть и темно, но, по крайней мере, никто тобой в волейбол там не играет…