Автор Неизвестен - Без названия

— Как, вы не знаете, кто такая Ветистова?

— Нет, — отрицательно покачал я головой.

— Да это же она самая.

— Кто?

— Моя жена, а я разве вам не сказал об этом?

— Нет. То, что у вас есть жена, вы упомянули, но что именно она Ветистова, об этом ни слова.

— Странно, ну да ладно, хотите, я вам свои первые стихи почитаю, они, правда, не вошли в сборник «Счастливый сон», — Золотов рылся в шкафу. Но, сами понимаете, редактура у нас «без слуха», так сказать, да и потом, разве можно вместить всю мою открытую душу… печатные площади ограничены, — надменно произнес стихотворец, и развел руками, и важно оттопырил нижнюю губу, в одной руке у него уже находилась тетрадка, такая же замусоленная, как и предложенная мне кружка с чаем.

Теперь Золотов присел со мной рядышком, разлистнул эту тетрадь и сказал: — Вот, оно открылось — его и прочту, напоминаю, это из первых моих стихов.

— Да-да, — подтвердил я и принял внимательный вид, — читайте.

И Золотов нараспев задекламировал:

Найти быпятновыводитель,Что с неба выведетЛуну!Померк бымой руководитель,И я ко тьме бы лишьприльнул!Хранитель мой — не обижайся!Мне жаль усердие твое…Ты мне вещаешь:«Возвращайся!»К тебе тянусь,но на своем!Я в телесах, я в низшем ранге,под светомизвергаюлай…Меня ты мучаешь,мой ангел:Оставь меня,не оставляй!

— Да! — сказал я, когда Золотов прочел стихотворение.

— Я прочту еще одно, — заторопился он и бегло отмусолил пару страниц в тетрадке, приплевывая на пальцы. — «Дождь», — таинственно произнес он название следующего стихотворения.

Вокруг: стоятдома многоэтажные.Вокруг:деревьявзмокшиесутулятсявраскач,как дирижеры оченьважные.И дождь лишьаплодируетраспутице!Вокруг дома жилые,ну и что же!А в них почти пустыбалконов ложи!..Роятся на асфальте в лужах капли,да телевышка мокнет словноцапля,да дождь живой шумит…Как за кулисами:Зонтыи шелестят плащи расхожие.На цыпочках торопятсяпрохожиескорей увидеть дождьпо телевизору…

— И вот, еще совсем крохотное, — не делая никакой паузы после отзвучавшего стихотворения, засуетился, заерзав на месте, стихотворец.

БлудникК новой бабе мчит на «ладе»,Затемненные очки…Красны, как в губной помаде,Поворотов колпачки!

Наступило молчание. Я выдержал паузу, в которую постарался вложить свое многозначительно одобрение, а Золотов тем временем настороженно смотрел куда-то на пол, словно прислушиваясь к нарастанию моего восторга, а мне, признаться, и в самом деле показались его последние стихи довольно симпатичными, неплохими, но, конечно же, вызвать страстное восхваление, которого ожидал Золотов, они не могли. Мне ничего не оставалось делать, как прибегнуть к почитательской гиперболе: размашисто воскликнуть:

— Вы — гений, Золотов! Да, это не каждому дано.

«А он действительно молодец», — добавил я про себя.

Золотов торжествовал.

— В наше время нелегко, — театрально проговорил он, — встретить ценителя поэзии — истинного, — добавил он.

— Вы меня явно переоцениваете, — отозвался я на встречную похвалу. А вы знаете, у меня к вам дело, и непростое, оно касается непосредственно вас, — определился я.

— Дело? Вы мне еще больше начинаете нравиться, — Золотов развалилися на стуле напротив меня. — Говорите, я весь внимание, — уважительно потребовал он.

— Пожалуй, начну с того, что представлюсь вам: я должен перед вами извиниться, даже, скорее, немного огорчить, но не одна ваша супруга Ветистова — ведьма, в данном случае.

— Что? Вы тоже?

— Нет, я не колдун, как вы решили подумать. Я — сенсетив, энергетический интуит, так сказать.

— Обалдеть! А что это такое? — воскликнул Золотов и хлопнул ладонями себя по коленям.

— Понимаете, — слегка призадумался я, — э-э, м-да, сейчас объясню: природа меня одарила способностью воспринимать в какой-то мере некоторые структурные связи между прошлым и будущим, другими словами, определять причинно-следственную связь.

— Как это? — озадачился стихотворец, продолжая не понимать меня.

— Ну вот, собственно говоря, мы и подошли к делу, на примере которого вам станет определенно ясно, что же такое причинно-следственная связь, но как я ее вижу, вам предстоит убедиться чуть позже, когда вы проследуете по результатам моего совета.

— Все, я готов слушать, — сказал Золотов, но глянул на часы. — А-а, отмахнулся он, — хрен с ними, не пойду сегодня больше горланить, говорите… как вас?..

— Меня зовут Гриша, — подсказал я.

— Ага, — кивнул стихотворец, — говорите, Гриша.

— Так вот, постольку поскольку я неравнодушен к вашему творчеству, заговорил я и подумал: «Не слишком ли деловито и поучительски я изъясняюсь, может, стоит и попроще, а то заподозрит что-нибудь Золотов, не поверит, мало ли что ему на ум взбредет». — Так вот, — повторился я после непродолжительного раздумья, — я ведь, Игорь, знаю, отчего у вас жизнь теперь наперекосяк пошла.

— Так-так, — оживился он и наклонился поближе ко мне, — умный вы человек, я чувствую.

— Что Бог дал, то и мое, я всегда говорю — лишнего у Бога не возьмешь, лишнее не потеряешь.

— Классно сказано! — изумился мой собеседник.

— Ведь я не зря сегодня подошел к вам на улице, когда я прочел вашу подборку стихов в коллективном поэтическом сборнике…

— «Счастливый сон», шесть стихотворений, — вставил Золотов, — ну-ну, и что?

— Я прочел эту подборку и сразу же все понял — вам специально сделано, чтобы вы были несчастны.

— Вот гады! Это точно, — засуетился Золотов. — Вы знаете, это точно! Сто процентов правды, а я думаю, что же такое, не пишется мне и невезуха с ножом к горлу каждый день. А как же они, сволочи, сделали?

— Очень просто, вы помните свое стихотворение о памяти друга?

— Третье, — подсказал стихотворец, — третье по счету в подборке.

— Именно в этом стихотворении вам все и сделано.

— Стоп, — остановил меня Золотов, — сейчас я достану сборник. Стихотворец кинулся к ближайшей книжной полке и вертуозно извлек оттуда небольшой целлофановый пакет, в котором аккуратно был завернут в газетку его поэтический сборник. Он снова уселся напротив меня на стул и заперелистывал эту книжицу. — Вот, — остановил он страницу, — мой титульный лист, все шесть стихотворений здесь.