Алан Фостер - Избранные произведения.Т.7. Проклятые: Фальшивое зеркало. Военные трофеи

— Именно так, сэр. — Коннер снова обратил взгляд на старшего по званию. — А мы имеем право делать вид, что ничего не произошло?

Неван некоторое время помолчал.

— Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, сержант Коннер. Это дело предоставьте мне. Я им займусь.

— Как скажете, сэр. — Сержант проявил полную готовность. — И если примете решение, которое потребует моего деятельного участия, я всегда буду рад помочь. — Тут пояснений не требовалось.

Двое разошлись — Неван направился к командному катеру, а сержант потрусил в сторону вооруженной группы, прочесывающей развалины в поисках остатков неприятельских формирований.

Глава 9

Неван в течение нескольких дней оставался на захваченных позициях криголитов, а потом получил вызов обратно на базу Атилла, вкупе с кучей благодарностей за проявленное стратегическое глубокомыслие.

На обратном пути он оказался вместе с Лалелеланг в кабине экипажа. Она записывала рекордером действия пилота и его помощников — сплошь массудов и одинокого гивистама. Сквозь иллюминаторы, забранные тяжелым, пуленепробиваемым буллерином, виднелись болотистые острова и открытые просторы тропического океана, проносящиеся за бортом залатанного в полевых условиях командного катера.

Сидела она, поджав ноги, как обычно сидят отдыхающие вейсы, прислонившись к стене, незаметно и стараясь не мешать. Он решил было сесть рядом с ней, но передумал и устроился на полу напротив. Вошел лейтенант из людей, поговорил с кем-то из массудов из команды и хотел было уходить, но тут увидел полковника, сидящего на полу. Младший офицер открыл уже рот, потом передумал и молча вышел.

— Ну как, получили то, за чем прибыли?

Большой череп, украшенный клювом повернулся к нему, чужие голубые глаза внимательно посмотрели в его. Каждый неестественно большой глаз был обрамлен завитками переливающихся золотом и пурпуром ресниц. Вейсы никогда не забывали о своей внешности, даже при неестественных для них условиях.

Ресницы дрогнули.

— Даже больше того, полковник Страат-иен. Даже больше, чем смела надеяться.

— Давайте забудем строевые обращения. Зовите меня просто Неван.

— Очень хорошо. А вы можете обращаться ко мне, употребляя фамильярное фонетическое стяжение моего имени.

— Попробую запомнить, как это делается. Ну как, готовы к следующей битве?

— Я должна решить. — Она склонила голову над миниатюрным рекордером, который Невану еще не доводилось видеть выпущенным из хватательных органов на кончиках ее крыльев. Ей проще было склонить к нему голову, чем поднять крылья к глазам.

— Я за последние дни собрала столько материала, что подумываю, не вернуться ли мне домой, чтобы получше разобраться со всем мной накопленным.

Неотвязная забота, которую заронил в его разум сержант Коннер, которая и так не давала покоя, вспыхнула с новой силой. Конечно же, это невозможно. Ни коим образом не могла она докопаться до истины, просто рассматривая, как Коннер обошелся с массудами. Даже при внимательном рассмотрении, самое большее — этот инцидент мог бы поразить ее своей необычайностью, только и всего. Но чтобы ей удалось совершить в результате этого невероятный умственный перескок и заподозрить за человеческим существом необычные ментальные способности? Невероятно. Во всем этом происшествии не было никаких явных улик, ничего, что могло спровоцировать догадку.

Коннер, однако, настаивал, что она что-то учуяла. Она посмотрела на него. Значит ли это что-либо, кроме того, что сержант сверхпредусмотрителен? Неван не настолько унаследовал паранойю, как большинство членов Ядра.

Скажем так: в гораздо меньшей степени.

Так заподозрила она или нет? И если да, то, учитывая всю меру скрытности вейсов, удастся ли ему хоть что-то выведать у нее, сколь бы изощренными и продуманными не были формулировки его вопросов?

— Так вас интересует, как именно мы взаимодействуем с другими представителями Узора. В частности, с массудами.

— А с кем еще? Кроме массудов, ни один вид разумных существ не поборол настолько свою цивилизованную природу, чтобы взяться за оружие.

— И к каким же вы приходите выводам? — Он ободряюще улыбнулся. — Выдвинули уже какие-нибудь гипотезы?

Она ответила не сразу. Или голос его выдал? Он напомнил себе, что она — знаток человеческого языка и жестов. Ему со своими вопросами надо подбираться так, будто он идет по яичной скорлупе…

— Я даже еще не приступила к сопоставлению данных, не говоря уже о постулировании умозаключений.

Он никак не желает на этом отступиться.

— Но ведь вы, определенно, нашли некоторые вещи более интересными, чем остальные? Наверняка сделали какие-то наблюдения, наиболее вас заинтриговавшие?

— Так всегда бывает. — Он весь напрягся, надеясь, что этого не заметно. — Вот вы, скажем, уселись рядом со мной на полу.

Он сумел расслабиться.

— И что?

— Это демонстрирует такую степень вежливости и обходительности, которая обычно не присуща вашему виду. Прекрасно зная, как ваш высокий рост подавляет всех, кроме представителей Массуда и Чиринальдо, вы добровольно пошли на то, чтобы уменьшить свое наследственное физическое превосходство надо мной, усевшись на пол. Или вы думали, что я этого не заметила?

— Да я об этом как-то и не задумывался. Просто я за вас отвечаю, и это мой долг — чтобы вы чувствовали себя со мной как можно уютнее.

— В самом деле? Какой стыд. Я бы предпочла приписать ваше поведение неким более возвышенным мотивам. Теперь я вынуждена буду соответственным образом переиначить свои комментарии к записи.

Он почувствовал себя так, будто ему только что предложили хорошую возможность удвоить свой капитал, а он вместо этого проиграл его в рулетку.

— А еще что-нибудь? — потребовал он, с уже гораздо меньшим интересом. — Что вам удалось заметить насчет того, как мы общаемся с массудами?

— В ваших с ними отношениях гораздо меньше трений, чем я предполагала.

Ему показалось, что она как бы оправдывается, но с вейсами ничего нельзя сказать наверняка.

— И все? — Где-то неподалеку раздался взрыв заряда мазвекского образца, и катер тут же тряхнуло. Удар произведен был с какой-то очень отдаленной вражеской позиции — в расчете, скорее, на удачу.

— Один факт невозможно отрицать: массуды бьются с гораздо большей решимостью в присутствии людей.

— Ну, в этом-то как раз нет ничего нового. А почему так происходит, вы не задумывались?

— Хотя явление это очень интенсивно изучалось, до сих пор никому еще не удавалось выдать полностью удовлетворительного объяснения этого феномена, включая, кстати, и самих массудов. Тут играет роль нечто, связанное со способностью человека целиком отключиться от цивилизованности и вернуться в состояние зверя, первобытного хищника. — В ее голосе не было и намека на осуждение или неодобрение, заметил он. Подход у нее был строго академический. Она просто излагала холодные факты.