Мэри Расселл - Птица малая

Он отвлекся от этих мыслей, ибо преследование может спугнуть намеченную жертву. Лучше шагать вровень, выжидая момент, не тратя сил на бездумные наскоки и недостойную погоню. Если ты терпелив, знал Супаари, что-нибудь обязательно окажется в пределах досягаемости.

После первого визита Супаари иезуитский отряд переключился на режим, сделавший весь их второй год на Ракхате настолько продуктивным и плодотворным, насколько они могли надеяться.

Им предоставили в полную собственность две квартиры — благодаря Супаари, организовавшему это, когда Энн призналась, что их утомляет постоянное присутствие руна. В частном порядке она также сообщила Супаари, что Д. У. не вполне здоров и иногда ему трудно добираться до реки. У Супаари не нашлось предположений по поводу причины болезни или лекарств для Старейшины, но, учтя это, он предписал поселить чужеземцев ниже, чем находилось жилище Манужаи.

София поселилась вместе с Энн и Джорджем. Соседняя квартира стала спальней холостяков и общим кабинетом. Апартаменты Энн сделались домом для всех них. Это упорядоченное деление на сферы использования, как выяснилось, было гораздо лучше бесконечных перетасовок для каждого отдельного случая, выполняемых изо дня вдень, пока они проживали у Манужаи и Чайпас.

Теперь люди знали от Супаари, что Ва Кашани не просто терпят их возле себя, но даже рады их присутствию. Предоставив Супаари товары и принеся этим выгоду деревне, они вписались в экономическую структуру здешней общины, что позволило им чувствовать себе уверенней, настаивая на маленьких компромиссах, вроде ограничений на ночные посещения и периодов уединенности в течение дня. Они все еще наносили множество визитов, и их часто навещали гости, остававшиеся на всю ночь, — особенно Манужаи и вездесущая Аскама; но теперь у них имелась хоть какая-то частная жизнь. И облегчение от этого было поразительным.

В тот год Энн, София и Д. У. большую часть своего времени уделяли записыванию бесед с Супаари, делая упор на биологию, социальную структуру, экономику руна и взаимодействие руна и джанаата. Каждый написанный параграф порождал сотню новых вопросов, но понемногу они продвигались, и в Рим уносился поток статей — неделя за неделей, месяц за месяцем. В признание содействия, которое им оказывал Супаари, Энн предложила считать его соавтором всех статей. София, наученная щедростью Эмилио, сразу же согласилась. Постепенно эту практику подхватил и Д. У.

Эмилио Сандос, словно довольный паук в центре интеллектуальной сети, собирал сведения о лексемах, семантических полях, о просодии и идиомах, о семантике и глубинной структуре. Он отвечал на вопросы, переводил и добавлял всем исследовательской работы, сотрудничая с Софией в составлении учебной программы языка руна, вместе с Аскамой и Манужаи работая над словарем руанджи. С первых дней прибытия сюда Марк делал наброски и рисовал жителей деревни, сценки из их жизни. К восторгу Эмилио, руна, говоря о картинах Марка, использовали пространственное наклонение. И теперь, отбывая в торговые экспедиции, женщины заказывали у Марка или его учеников портреты, чтобы, как пояснила Чайпас, даже во время путешествия находиться со своими семьями. Отсутствующие матери были далеко, но оставались видимыми.

Джордж и Джимми соорудили импровизированный водопровод, а также систему блоков, чтобы таскать предметы вверх и вниз по обрыву. Вскоре руна добавили к своим квартирам похожие приспособления. А затем Джордж начал возводить ниже по реке водяную горку, которую обожали дети и на строительстве которой время от времени трудились все, туземцы и пришельцы.

Руна все принимали спокойно. Похоже, их ничто не изумляло, и казалось, будто они вообще неспособны удивляться. Но незадолго до завершения первого визита Супаари Марк спросил у него, не возникнет ли каких-либо возражений, если чужеземцы разобьют огород. Как выяснил Эмилио, в руанджа не было слов для обозначения возделанной почвы или с расчетом посеянных семян, поэтому торговцу показали изображения огородов. Ознакомившись с этим понятием, Супаари поднял вопрос перед старейшинами Кашана и получил для Марка разрешение на огород.

И вот, по неясной для руна причине, Марк Робичокс, Джордж Эдвардс и Джимми Квинн принялись копаться в почве, где не росли полезные корни. Чтобы поднимать большие куски грязи, они использовали гигантские ложки, а затем просто укладывали грязь туда же, откуда взяли, лишь перевернув нижней стороной вверх. Руна были совершенно потрясены.

То, что сия таинственная деятельность была для чужеземцев тяжелой физической работой, делало все это еще забавней. Джордж останавливался, чтобы вытереть лоб, и руна тряслись от смеха. Марк садился, переводя дух, и руна весело открывали рты. Джимми упрямо трудился, на кончиках его курчавых рыжих волос искрились бусинки пота, а наблюдатели руна услужливо комментировали: «А-а, вот так грязь гораздо лучше. Большое улучшение!» — и хрипели, демонстрируя изумление. Руна были способны на сарказм.

Вскоре и из других деревень стали приходить руна, чтобы понаблюдать за огородниками, пока их дети катались на водяной горке; а Джордж начал ощущать ретроспективное сочувствие к фермерам Огайо, вовсе не радовавшимся наплыву туристов, глазеющих и показывающих пальцами. Но первоначальное веселье пошло на убыль, когда огород оформился и руна начали постигать геометрический план, лежащий в основе непостижимой работы чужеземцев. Огород являлся серьезным научным экспериментом, где следовало вести тщательные записи прорастания и урожаев, но все, что делал Марк Робичокс, было красивым, и он спланировал огород, как череду смыкающихся круглых и ромбовидных клумб, втиснутых в траву. Чтобы регулировать потоки дождя и заслонять от солнц салат-латук и горох, Джордж и Джимми соорудили решетки и приспособили террасовые зонтики руна. В этом им помог Манужаи, теперь заинтригованный, и в результате получились восхитительные конструкции.

«Сухой» сезон на Ракхате оказался более или менее пригодным для выращивания земных растений. Когда появились всходы, стало видно, что все тщательно спланировано. Швейцарский мангольд с алыми стеблями вздымался над изумрудными грядками шпината. Кабачки, зерновые и картофель, помидоры, капуста и редиска, огурцы и перистая морковь, красная свекла и пурпурная репа — все было объединено в перехлестывающие через края цветники, меж которыми высадили съедобные цветы: фиалки и подсолнухи, календулу и настурцию «Императрица Индии». Смотрелось это великолепно.

Периодически Кашан посещал Супаари и в третий свой визит вежливо похвалил цветущие заросли. «Мы, джанаата, тоже имеем подобные огороды, — сказал он тактично, ибо некоторые чужеземные ароматы его сильно раздражали, — но этот более приятен для глаз». Впоследствии он не проявлял к огороду интереса, считая его безвредной прихотью.