Мэри Расселл - Птица малая

— Поэтому подлови сукина сына раньше, чем он тебя ухватит, — заключил Д. У. тоном, подразумевавшим, что благоразумие этого постулата самоочевидно.

На самом деле он учил мальцов в спортивном зале нескольким тонкостям. Поскольку Эмилио был мелким, необходимой предпосылкой к маневрам являлась неожиданность. Сложность состояла в том, чтобы мальчик понял: вполне допустимо драться, защищая себя, когда Мануэль приходит домой в сильном подпитии, но нет необходимости сражаться со всеми насмешниками, проживавшими в округе.

— … и хотя, уложив засранца, испытываешь примитивное первобытное удовлетворение, — со спокойным уважением к своему наставнику говорил Эмилио, — этому не следует предаваться без умеренности и снисходительности.

— Меня как раз интересовало, где ты выучился приемам, уложившим Супаари, — сказал Джимми. — Это было впечатляюще.

Разговор переключился на священника, которого Джимми знал в Южном Бостоне и который боксировал на Олимпиаде, затем Д. У. вспомнил нескольких сержантов, которых знал по морской пехоте. Энн и София принялись готовить завтрак и качали головами, прислушиваясь к рассказам о бесспорно противоправных, но замечательно эффективных хоккейных приемах, применявшихся в квебекской лиге для защиты вратарей. Но потом разговор вернулся к Рукопожатию джанаата, как именовалась среди них атака Супаари на Сандоса, и когда речь опять зашла о детстве Эмилио, он встал.

— Никогда не знаешь, в какой момент пригодятся старые навыки, — произнес он с некоторым раздражением, двинувшись к террасе.

Но остановился, рассмеялся и благочестиво добавил:

— Пути Господни неисповедимы.

И было непонятно, серьезен Эмилио или шутит.

Путь вниз по реке от деревни Кашан показался Супаари короче, чем путешествие туда из Гайджура. В первый день он просто позволил своему рассудку расслабиться, лениво следя за водоворотами и плывущими деревьями, глядя на песчаные отмели и скалы. Но второй его день на реке был наполнен раздумьями и изумлением.

Супаари был ошеломлен новыми фактами, новыми идеями и возможностями, но он всегда быстро реагировал на благоприятную ситуацию и готов был дружить с теми, кто предлагал дружбу. Чужеземцы, как и руна, кое в чем поразительно отличались от его народа, а часто казались непостижимыми, но ему очень понравилась Хаан — Супаари счел ее ум весьма живым и полным вызова. Остальные были ему менее понятны и интересны: всего лишь придаток к беседам с Хаан — переводящие, иллюстрирующие, поставляющие пищу и напитки через странные и раздражающие интервалы. И, если честно, почти все они пахли одинаково.

Как только вернусь в город, куплю этот арендованный катер, решил Супаари, наблюдая, как неподалеку кружится, взмывая над водой, крупный речной кивнест. Цена его в свете последних событий не казалась значительной; Супаари осмотрел чужеземные товары и теперь знал масштаб торговли, в которой мог стать посредником. Ему было гарантировано несметное богатство. Одна эта поездка принесла целое состояние. Он объяснил чужеземцам, чем занимается, и те были рады снабдить его многими пакетиками ароматических веществ, чьи названия были столь же чудесны, как их запахи. Гвоздика, ваниль, дрожжи, шалфей, чабрец, тмин, фимиам. Палочки коричного дерева, белые цилиндры, именуемые восковыми свечами, которые можно воспламенять, дабы они испускали благоухающий свет, который Супаари находил восхитительным. А еще ему дали несколько «пейзажей», сделанных на бумаге одним из чужеземцев. Прекрасные вещи; замечательные, небывалые. Супаари почти надеялся, что Рештар их отвергнет, — Супаари и самому очень нравились эти пейзажи.

Было очевидно, что чужеземцам неведома ценность их товаров, но Супаари Ва Гайджур был честным человеком и предложил переводчику справедливую цену, составлявшую одну двенадцатую того, что он получит от Китери, — кстати, весьма значительную сумму. При заключении сделки произошла досадная путаница. Хаан пыталась настоять, чтобы товары были дарами, — гибельное понятие, исключавшее перепродажу. Маленький смуглый переводчик и его сестра с черной гривой уладили это недоразумение, но затем… как его имя? Сун? Сундос? Он попытался вручить пакеты прямо Супаари! Что за родители были у этих людей? Если бы Аскама не направила руки переводчика к Чайпас для передачи, Ва Кашани были бы полностью выключены из сделки. Шокирующие манеры, хотя переводчик, осознав ошибку, унижал себя достаточно убедительно.

Поскольку Ва Кашани предоставили кров чужеземной делегации и, соответственно, имели права на долю от прибыли Супаари, деревня почти на год сдвигалась к праву на размножение, опережая обычный график. Супаари был рад за них и слегка завидовал. Если бы для третьего джанаата жизнь была столь же простой и прямой, как у корпорации руна, то решились бы и его проблемы. Супаари смог бы попросту купить право плодиться и, доказав свою фискальную ответственность и покорность правительству, спокойно заняться этим. Но жизнь джанаата никогда не была простой и редко текла прямо. Глубоко в душе джанаата жило почти непоколебимое убеждение, что все нужно контролировать, продумывать, делать правильно, что в жизни очень маленький допуск на погрешность. Традиция означала безопасность, перемены вели к риску. Даже Супаари это ощущал, хотя игнорировал этот инстинкт часто и к своей выгоде.

Рассказчики утверждали, что первые пять охотников джанаата и первые пять стад руна были созданы Ингуйем на острове, где равновесие могло быть легко нарушено, а неразумное управление привело бы к полному истреблению. Пять раз охотники и их жены ошибались — допуская перемены, убивая без раздумий, позволяя своей численности бесконтрольно расти, — и все терялось. При шестой попытке Тикат, Отец Всех Нас, научился разводить руна, а Саахи, Наша Мать, стала его супругой, и их перенесли на материк, наделив верховной властью. Были и другие сказания: о Паау, Тихааи, первых братьях — и так далее. Кто знает? Может, во всем этом имелась какая-то правда, но Супаари был скептиком. Цикл об Ингуйе был слишком подходящим объяснением права на рождение двух детей — слишком удобным для первых и вторых, позволяя им оправдывать свое господство над этим миром.

Впрочем, неважно. Выросли эти легенды из древних семян правды или их насаждали, потакая эгоистичным интересам правителей, как считал Супаари, жизнь такая, какая она есть. Он был третьим; как же убедить Рештара Галатны, что Супаари Ва Гайджур достоин быть произведенным в Основатели? Дело было крайне деликатным, требовало проницательности и хитрости, поскольку рештары редко щедры настолько, чтобы наделять других прерогативой, в которой отказано им самим. Каким-то образом Хлавин Китери должен прийти к убеждению, что наделить Супаари этой привилегией — в его собственных интересах. Славная головоломка для Супаари Ва Гайджура.