Франсис Карсак - Робинзоны космоса - Бегство Земли - Рассказы.

В судовом журнале астронавт отметил: «Звезда Z-221 — 44-767. Планета III. Бесплодна. Анализ спектра ее солнца позволяет с уверенностью заключить, что та стадия, на которой жизнь еще могла бы возникнуть, давно уже пройдена. Что касается других планет, то они либо слишком удалены от солнца, либо, напротив, слишком к нему приближены. Минеральные запасы средние. Какого-либо интереса система не представляет. Дальнейшие посещения нецелесообразны».

Астронавт тщательно подчеркнул последние слова.

«Великий Феофан! — тяжело вздохнул он. — Эти самодовольные придурки из Центрального Галактического Комитета должны бы уже наконец понять, что еще ни одна экспедиция не встречала жизни так далеко от Центра! Должно быть, этим периферийным солнцам чего-то не хватает. А мы, бедняги из Исследовательской службы, вынуждены долгими месяцами и даже годами скитаться по далеким далям, выполняя работу биологов!»

И тут вдруг автоматический анализатор отметил на пляже, в бурунах, какое-то движение. Уж не ошибся ли прибор? Он вышел проверить — без скафандра, бесполезного в этой нетоксичной атмосфере, с обычным респиратором, да и то сдвинутым на лоб. В любом случае воздух стерилен. Абсолютно стерилен. Он сделал несколько шагов по пляжу, думая: «Вот они, первые и последние следы на этом песке». В пене плавала лишь какая-то органическая слизь, в которой детектор в упор не смог выявить признаков жизни. И тогда, с чистой совестью и полный презрения, он плюнул в море.

Бедные люди

LES PAUVRES GENS

1959

В соавторстве с Жоржем Бордом

Лучу Омега наконец удалось-таки преодолеть энергетический барьер, и внутри пояса укреплений воздух сотрясла целая серия взрывов. Повыскакивавшие со всех сторон захватчики бросились к своему звездолету, большому и блестящему металлическому шару, который поднялся в воздух, но лишь для того, чтобы тут же попасть под огонь батарей, стреляющих ракетами с ядерными боеголовками. Где-то высоко в небе полыхнула ослепляющая вспышка. Все было кончено, Земля победила!

Только тогда вспомогательные отряды смогли войти в этот небольшой уголок Бретани, где в течение двух недель бесчинствовали обитатели другой планеты. Повсюду царило опустошение. Прелестная деревушка Кельбомб превратилась в руины. Порт представлял собой нагромождение сожженных или затопленных кораблей. Местные жители бесследно исчезли.

Вскоре, тем не менее, одна зловещая находка пролила некоторый свет на эту тайну. На опушке леса обнаружили груду человеческих костей, с которых была содрана плоть. Захватчики были людоедами!

Лишь одна из ютившихся в небольшой бухточке лачуг, убогая и ветхая, но крепко запертая, каким-то чудесным образом уцелела. Мелькнул лучик надежды: быть может, захватчики не заметили ее, съежившуюся между двух скал. Командир вспомогательных отрядов открыл дверь, вошел и воскликнул:

— Ах! Бедные люди!

Мертвенно-бледный, он возник на пороге.

— Да что же там? Что?

Сдавленным от ужаса и злости голосом, он ответил:

— Там на стенах повсюду развешаны сети![13]

Человек, который говорил с марсианами

L’HOMME QUI PARLAIT AUX MARTIENS

1958

Жан Малетра́, знаменитый репортер, поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и не торопясь разжег трубку.

— Итак, вы хотите знать, доводилось ли мне, что называется, лажаться по полной? Что ж, буду с вами честен — еще как доводилось! Возьмем, к примеру, мой первый репортаж о марсианах...

Раздался хор возражений.

— Полноте, не смешите!..

— Да так здорово никто не писал со дня убийства президента США персидским шахом!..

— Блин, если уж это вы называете «лажаться по полной»!..

— Да у меня таких лажаний каждый день — хоть отбавляй!..

Малетра поднял руку.

— Тишина! Дайте мне рассказать, и вы сами увидите, что я действительно облажался. Не по своей вине, конечно, — то было всего лишь невезение. Но невезение просто-таки тотальное.

Оно начало проявляться 20 сентября 1963 года. Так уж получилось, что мне следовало быть — причем по чистейшей случайности — в том самом месте, где через три дня впервые приземлились наши симпатичные шестирукие друзья. Я занимался тем, что собирал вещи, так как вечером должен был вылетать в город Нделе, что во Французской Экваториальной Африке[14]. В этом регионе, который я прекрасно знаю, мне предстояло сделать репортаж о белом носороге. Вам известна политика нашего Патрона: побольше криминала, публика это любит, но и о назидательных статьях забывать не стоит. Все почему-то полагали, что это животное — не Патрон, конечно, а белый носорог — уже исчезло с лица Земли, по крайней мере во Французской Африке. Мне предстояло убедить народ в обратном. Черкнуть парочку обзорных статей в исследовательском жанре, толкнуть речь в защиту Природы и редких видов животных, провести несколько классических атак против некомпетентного правительства, взять интервью у профессора Дюбернара, главного зоолога Музея, и т.д. и т.п.

Итак, я паковал чемоданы. Решив взять с собой небольшой металлический сундучок, стоявший на этажерке, забираюсь я, значит, на стул, он ломается, я падаю, и сундучок прилетает мне прямо в репу. У меня и сейчас еще, как вы можете видеть, на левом виске от этого шрам остался. В общем, какое-то время я пребываю в отключке, а когда, через несколько часов, прихожу в себя, то вижу, что лежу в постели, голова раскалывается от жуткой боли, а рядом сидит костоправ. Сидит и несет там что-то про радиографию, деликатно намекает на возможную трещину в черепе, словом, «успокаивает» как может.

Самолет давно уже улетел, и так как чувствовал я себя неважно, да и вещи все еще не были собраны, то решил перенести вылет на следующий день.

Наутро первым делом — радиография. Ни малейшей трещины, разумеется. Все в порядке. Я возвращаюсь домой и начинаю набивать пресловутый сундучок. Звонок в дверь: паническая телеграмма от моей сестры — исчез ее муж, вот уже два дня как не появляется.

Семья — прежде всего! Запрыгиваю в машину, лечу туда через добрую половину Франции, забегаю в дом — и нахожу своего придурка-зятя в постели со сломанной ногой. Пошел, оказывается, за грибами и упал в овраг. Идиотский несчастный случай, иначе и не скажешь! Естественно, высказываю сестре все, что о ней думаю, за то, что не сообщила об обнаружении мужа. Она возражает, утверждая — и это оказывается правдой, — что отослала вторую телеграмму, которую я действительно нахожу дома по возвращении. Так или иначе, день уходит коту под хвост. Но семья же — это святое!