Дэвид Файнток - Надежда гардемарина

Я снова поднялся на второй уровень. В коридоре наткнулся на кадета Фуэнтеса.

- Все в порядке, сэр? Никто нас не преследует? - спросил он, вытянувшись в струнку.

- Ступайте к лейтенанту Тамарову, кадет, - приказал я. - И никогда не заговаривайте с командиром, пока он не обратится к вам!

Я постучал в дверь кубрика, открыл Дерек. Паула Трэдвел в шортах, полусонная, лежала на койке. Филип Таер, который тоже лежал на койке, поднял на меня глаза. На его одеяле я заметил стопку уставов. Я уже хотел уйти, но столкнулся с Рейфом Трэдвелом. Он встал по стойке "смирно", но я проигнорировал его.

Я вернулся на второй уровень и прошел в ангар.

Лейтенант Кроссборн нес к баркасу сиденье. Он ничего не сказал, только мрачно взглянул на меня. Я повернулся на каблуках, вышел и отправился в лазарет.

- Всю ночь я не спал, доктор. Что мне принять? Она бросила на меня взгляд и ответила:

- Думаю, вам надо постараться уснуть без таблеток.

- Мне все равно, что вы думаете. Не хочу мучиться от бессонницы.

- Почему же вы не спите, командир Сифорт?

- Потому что размышляю.

- О чем?

- Вы как-то сказали, что корабль наш невезучий. Это я невезучий. Не я поднял мятеж на Шахтере, и не я поселил на "Телстаре" чудише. Но стоит произойти какому-нибудь ЧП, и я начинаю губить людей. Будь я настоящим командиром, Вакс не посмел бы нарушить мои приказы. И теперь вся карьера его пошла насмарку. А что я сделал с Кроссборном и Алексом? С остальными? Дайте снотворное.

Все еще колеблясь, она достала из шкафа таблетку и протянула мне:

- Примите ее не раньше двенадцати ночи и непременно лежа в постели.

- Хорошо.

- Обещаете?

Я кисло улыбнулся:

- Обещаю. - Сунув таблетку в кархин, я вернулся в каюту, снял китель и галстук и сел в кресло в ожидании вечера. А внизу в это время одиноко сидел в своем заточении Вакс. Я закрыл глаза, надеясь, что охватившее меня чувство боли пройдет. Затем обвел взглядом свою космическую квартиру.

До чего же я ненавидел ее! И корабль тоже.

Ну почему то загадочное существо не выпустило один из своих шаров в меня? "Гибернии" от этого было бы только лучше. Стоит ли дальше жить? Карьера погублена. С любимой женщиной меня разделяют многие световые годы. Друзей нет. Но хуже всего то, что во всем этом я сам виноват.

Стук в дверь прервал мои размышления. Я раздраженно распахнул люк и увидел Макэндрюса.

- В чем дело, шеф?

- Мне нужно с вами поговорить, сэр. С глазу на глаз.

- В другой раз. Не надо меня сейчас беспокоить!

- Это важно.

До чего же настырный. Командир я в конце концов или не командир?

- Я сказал, в другой раз. Уходите!

- Нет! - Он вошел, захлопнув за собой люк, чем поверг меня в шок, и спокойно произнес:

- Так дальше нельзя, Ник. Во мне затеплилась надежда.

- Вы пришли сместить меня? Он поднял брови:

- Нет. Привести в чувство.

- Это мятеж! Я вас повешу!

- Делайте что хотите, - холодно продолжал он, - но прежде выслушайте меня, - Он выдвинул стул. - Садитесь.

Я сел, не в силах вымолвить больше ни слова. Он тоже опустился на стул напротив меня.

- Вы разгуливаете по кораблю, неся с собой смерть. Все шарахаются от вас. Объясните, в чем дело? Избегая его взгляда, я ответил:

- Я плохой командир корабля и ненавижу себя за это.

- Не понимаю!

- Я старался изо всех сил, но ничего не получилось. Я прекратил нашу с вами дружбу. Запугал Алекса, кадетов и даже Дерека. Вместо того чтобы вдохновлять людей, всем угрожаю петлей. А некоторых уже повесил. Это я погубил Сэнди и остальных. Терроризировал пилота, погубил Вакса. Вам мало? Могу продолжить. Я издеваюсь над Филипом Таером и Ардвелом Кроссборном. Ради собственной прихоти разрушил семью Трэдвелов. Не догадался облететь вокруг "Телстара", прежде чем причаливать к нему, и снова погибли люди. А самое страшное то, что это никогда не кончится. Либо я нарушу данную мной Господу Богу клятву, либо буду и дальше творить зло.

Он не без удивления заметил:

- Не понимаю вашего отношения к самому себе.

- Не понимаете?

- Почему все свои поступки вы рисуете в черных тонах? Почему потеряли к себе доверие?

- О каком доверии вы говорите? - презрительно отмахнулся я.

- Вы нашли "клопа" в Дарле и уберегли нас от катастрофы. Привели корабль на Надежду, не отклонившись ни от курса, ни от расписания, и это при том, что у вас не было офицеров. У вас хватило силы воли привести в исполнение приговор, вынесенный командиром Мальстремом, и успокоить экипаж на время длинного перелета. Вы всех нас спасли на Шахтере. Это что-нибудь да значит?

- Я убил Сэнди! Убил мистера Говарда и других! Поймите же вы наконец!

- Нет! - крикнул он. - Никто так не считает! Я не верил своим ушам и молчал.

- Провалиться мне на этом месте, Ники, но на "Гибернии" не было командира лучше вас! Что, черт возьми, с вами происходит?

- Ничего подобного! Командир - это лидер. Вспомните командира Хага. Никому и в голову не пришло бы задавать ему вопросы. А мне приходится всех стращать! Поэтому меня и не любят.

- Кто?

- Вакс, например. Я начал терроризировать его еще в кубрике.

- Вакс жизнь за вас отдаст, - спокойно ответил шеф.

- Не может у него быть ко мне никаких добрых чувств! - По щеке у меня покатилась слеза.

- Все вас любят. Дерек уважает за то, что вы сделали из него человека. Вы и не подозреваете, как сильно он к вам привязан. Алекс, тот просто поклоняется вам, словно идолу. Готов пойти за вами в огонь и в воду.

- Но посмотрите, во что я его превратил?!

- Не вы, - громыхнул шеф. - Филип Таер!

Я не обратил на его вспышку никакого внимания:

- Допустим. А Филип Таер? Я его вознес и сам же отдал в руки Алекса.

- И поделом ему. Алекс мстит. Ну и что?

- Я мог остановить Филипа. Как-то повлиять на него! Шеф хватил своим увесистым кулаком по столу:

- Никто не мог его остановить! Только поэтому его и отправили на наш корабль.

Я похолодел. Шеф был прав на все сто. И в моей ненависти к самому себе появилась брешь.

- А Рики Фуэнтес, - продолжал шеф, - он не может говорить о вас без блеска в глазах. А Паула и Рейф? Что заставило их бросить родителей? Не прелести службы в Военно-Космическом Флоте, а вы, точнее ваш имидж, идиот несчастный! - И столько было страстной убежденности в речах шефа, что мне оставалось лишь молчать.

- Кто вам сказал, Ники, что вы должны быть идеалом?

"Это наш долг". Я снова вспомнил нашу старую, унылую кухню, открытую Библию на шатком столе отца.

- Неужели вы думаете, что это возможно? - Голос шефа доносился, будто издалека.

- Нет, но к этому надо стремиться!

- И как, получается?

Нахлынувшие воспоминания еще дальше унесли голос шефа. Я замечаю сердитый взгляд отца и сам начинаю злиться. Я из кожи вон лезу, но он все равно недоволен, он требует от меня совершенства. Но я не Господь Бог. Только он может быть совершенным. Значит, я никогда не смогу добиться от отца похвалы. Несмотря на все мои успехи.