Александр Щёголев - Львиная охота

— Смотри внимательно, — предупредил Жилов, забежал по пояс в воду, после чего, один за другим, швырнул камни далеко в море.

Женщина окаменела, ничего не понимая.

Черные снаряды звучно шлепнули о волны и ушли на дно, смешавшись с одинаковой, идеально отшлифованной галькой.

Давно бы так, горько сказал он себе. Никакой метажмури — никому и никогда, ни взрослым праведникам, ни юным гениям! Живи спокойно, Новый Человек, и пусть никто не вложит в твои руки подобную тяжесть…

— Приговор приведен в исполнение, — сурово сообщил Жилов, вернувшись на берег.

Что же ты натворил, недоумок, явно хотела крикнуть Рэй, однако сказала совсем другое:

— Это преступление.

Она едва не плакала. Ну как же так, ну что же это, изнемогала она от обиды. Ее лицо в одно мгновение стало детским, непривычно растерянным; от ее лица, искаженного светом и тенью, невозможно было оторвать взгляд. Бессилие, как выяснилось, красило это удивительное существо не меньше, чем сила.

— Бывшие возлюбленные очень ранимы, — улыбаясь, сказал ей Жилов. — А также легковерны.

Он привытащил на секунду Буквы из карманов и снова спрятал. Сокровище осталось при нем, разумеется. Как же иначе? Могло ли быть иначе?

— Обманул… — с ужасом прошептала Рэй. — Ты меня обманул…

Ужас превратился в ярость. Ярость превратилась в отработанное неуловимое движение, однако писатель был настороже, сегодня он был в ударе: с любовью перехватив этот скороспелый порыв чувств, он придал летящему телу новое направление и мягко положил проигравшего соперника на песок.

— Прием не готов, — голосом инструктора объявил он. — Повторим?

— Когда ты их успел подменить? — пропыхтела Рэй.

— Говорили же тебе — смотри внимательно.

— Обманул! — повторила она уже с восхищением. — Дьявол…

Кого он обманул? Только ли влюбленную в него женщину? А как насчет себя самого? Да, выбросить ЭТО в море было бы позором и малодушием. Стремясь избавить случайного человека от соблазна стать Богом, на самом деле он всего лишь обезопасил бы собственные сны. Как однажды пытался сделать Эмма… Какой же выход? Отдать ЭТО, подарить кому-то — также было малодушием. Впрочем, как и навечно оставить себе… Существовал ли четвертый вариант?

— Пожалуйста, больше не шути так, — попросила Рэй. — А то я подумаю, что у тебя не осталось желаний.

Он оскорбился, с трудом пряча улыбку:

— У меня не осталось желаний?! Это теперь-то, когда я точно знаю, что вчера на пляже ты была права, и все на свете — игра моего воображения?!

Он помог женщине подняться. Потом притянул ее к себе, готовый к тому, что эта сумасшедшая опять станет бороться, но все обошлось, и тогда он признался:

— Помнишь, ты спрашивала, хочу ли я, чтобы ты разделась? Ответ утвердительный. А потом — чтобы раздела меня.

Когда Жилов тащил Рэй к зарослям акаций, она хохотала, как деревенская дурочка, и шаловливо задирала кислотную маечку, под которой ничего кроме загара не было.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В доме Пшеховских все было открыто: и калитка, и окна, и входная дверь, повсюду горел свет, даже в саду, идиотскими голосами рыдал видеоприемник, вот только жизни в доме Пшеховских было маловато. Не била у них жизнь ключом. Татьяна лежала на диване в гостиной, с трудом вмещаясь в пространство мягких спинок и подушек. Ноги ее покоились на валике. Рубенса бы сюда, подумал Жилов.

— Прости, — виновато сказал он, — я попрощаться.

Татьяна, кряхтя, привела свое огромное тело в движение. Она села, спустив ноги в тапочки, и рефлекторно запахнула халат. Жилов присел рядом.

— Прости, что так поздно, — продолжал он. — Утром меня здесь уже не будет.

— Тогда чего мы ждем? — хрипло поинтересовалась она, потянулась к гостю и жадно впилась в его губы. Поцелуй был сочен и полон страсти, язык пани Пшеховской ворвался Жилову в рот, требуя ответной ласки. Именно так обычно целуются изрядно подвыпившие женщины.

— Что ты, что ты… — оторопел Жилов, не сразу высвобождаясь. Объятия у хозяйки были гидравлической мощи. Он непроизвольно кинул взгляд в незашторенное окошко: Рэй ждала его на улице в машине. И вообще, для одного вечера было как-то многовато.

— Я тебя люблю, — сказала Татьяна, выпуская жертву из рук. — Давно, еще с тех пор.

Она была совершенно трезвой.

— С каких-таких пор?

— И ты забыл…

— С тобой все в порядке? — спросил ее Жилов.

— Со мной — о’кей.

С ней, конечно, не было о’кей. Растерзанная упаковка валялась на ковре, все десять капсул были выдраны и, очевидно, проглочены. «Perfugium», транквилизатор. Впрочем, десять капсул перфугиума — это не причина для тревоги, в экстренных случаях допускается и бóльшая доза.

Ребенок до сих пор не спал, несмотря на то, что было уже без нескольких минут полночь. Укладывать его сегодня явно никто не собирался. Леонид Анджеевич лежал тут же на ковре, махая ногой, и смотрел по объемнику какой-то совершенно взрослый фильм, пользуясь попустительством взрослых.

— Думаешь, я под балдой? — усмехнулась хозяйка и пнула «perfugium» тапком. — Думаешь, эту дурь я залпом маханула? Не боись, в течение всего дня ее глотала, только не помогает что-то.

По ее щеке ползла одинокая слеза. Как будто капля с потолка упала.

— Вижу, что не помогает, — согласился Жилов, стараясь не встретиться с Татьяной взглядом.

— Была у Анджея в больнице, — сказала она. — С четверть часа, как вернулась.

— И как он?

— Говорят, в шоке, — с пугающим спокойствием сообщила Татьяна. — Врачи все дохлые, ничего путного из них не вытрясешь. В реанимацию не прорваться. Хотела уж силой Анджея забирать, чтоб дома помирал, так девчушка одна отговорила. У нее там тоже муж лежит. Не бросай меня, Максик.

— Что ты несешь! — рассердился гость. — Что ты из себя вдову-то корчишь? Твой Анджей тебе еще Нобелевскую премию в ноги постелет, в крайнем случае — Ленинскую.

— Ты думаешь, с ним будет нормально?

— Я. Тебе. Обещаю, — произнес Жилов раздельно. Хотел было успокаивающе похлопать ее по коленке… но передумал.

Столь непривычная форма истерики сделала его осторожным в словах и жестах.

Он решительно встал.

— А на кой хрен мне его премия? — спросила женщина сама себя. — Нет в доме мужика. Не было и не будет…

Она опустила плечи и ссутулилась. Жилов только головой покачал. Что тут было ответить? Он подсел к мальчику и сказал:

— Привет.

— Доброй ночи, — вежливо ответил тот, не отрывая взгляд от экрана. — Не обращайте на маму внимания, она из-за папы.