Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

– Покрепче бы надо.

– Нельзя, Федя. Увеличение ширины – это затруднение замораживания, удорожание строительства и удлинение его срока.

Федор выпустил клуб дыма.

– Инженеры-экономщики.

– А что, Федя! Подумай, сколько металла, сколько труб сэкономили наши ребята! Водопровод на Луну в самом деле десять раз хватило бы построить! – и Алексей рассмеялся.

По трапу на капитанский мостик тяжело поднялся Ходов. На последней ступеньке он сухо закашлялся, вынул платок, вытер губы и, чуть горбясь, подошел к Алексею и Федору.

– Простите, если отрываю от беседы. Есть новости.

– Новости? – насторожился Алексей.

– Худые? – деловито осведомился Федор.

– Прогноз погоды очень плохой. – Ходов протянул капитану радиограмму и, обернувшись к Алексею, сказал: – Ожидается северный ветер… – Многозначительно помолчав, добавил: – Предельной силы.

– Я пойду распоряжусь, – сказал Федор, пряча трубку в карман. – Нужно подготовиться на кораблях.

– Не только на кораблях, не только… – проскрипел Ходов. – Подождите уходить, капитан.

Алексей стоял, вцепившись в поручни и повернув лицо к северу.

Ветер уже стал ощутимым, он с силой хлестнул в лицо, но Алексей не хотел отворачиваться.

– Я получил радиописьмо от товарища Волкова. Вам, Алексей Сергеевич, есть весточка от отца. Думаю, что это по одному и тому же вопросу.

– Что может быть общего в письмах Волкова и отца? – удивился Алексей.

– Дело в том, что наше сооружение приобретает еще одно совершенно новое значение. Незамерзающая полынья вдоль берегов Сибири может быть использована для создания воздушных течений, которые уравняют климат полушария, отеплят Арктику, ликвидируют все пустыни.

Алексей сразу понял все. Он почувствовал, что у него перехватило дыхание. Федор почему-то посмотрел на небо.

Ходов все тем же деревянным голосом продолжал: – Я поставлен в известность Волковым о решении правительства создать «Кольцо ветров» и должен ознакомить с этим решением коллектив строителей. Я уже рассказал обо всем Александру Григорьевичу. Он сейчас готовит экстренный выпуск газеты. Ответственность наша, товарищи, неизмеримо возрастает. Весна пришла, полынья только впервые начинает образовываться, а ледяной мол уже должен выдержать…

– Двенадцатибалльный шторм, – вставил Федор.

– Сильнейший нажим льдов, – закончил Ходов. Алексей разорвал конверт и торопливо пробежал письмо отца.

Он поднял глаза на Федора, посмотрел на Ходова.

– Что же это? – сказал он, вытирая лоб рукой. Глаза его заблестели. – Мы хотели создать только водяную дорожку, а теперь получается, что мы, строя ледяную стенку, перевернем весь мир!

– Вы сказали слишком увлеченно, – расхолодил Алексея Ходов. – Во-первых, мир не перевернется…

– Но переменится! – перебил Алексей.

– Во-вторых, – невозмутимо продолжал Ходов, – сделаем это далеко не мы одни.

– Но «Кольцо ветров» будет начинаться здесь, над теплой полыньей Карского моря, отгороженной ледяным молом…

– …Который надо еще отстоять, – добавил Федор.

– Подумай, Федя, – обернулся к нему Алексей. – Ты начинаешь, пусть даже маленькое, дело… К нему прикасается рука народа, и оно вырастает, становится таким же огромным, как сам народ. Вот сейчас я чувствую, что иду в сомкнутом ряду. И мне не страшно смотреть на эти северные льды, которые погонит на нас двенадцатибалльный шторм.

– Чувство локтя, – повторил Федор. – Думаю, надо опять просить помощи. – Федор показал на грозную снежную равнину, над которой теперь крутились облака поднятого снега.

– Нет, – решительно возразил Ходов. – Мы не будем еще раз просить помощи, не будем надеяться на излучение или другие средства. И не потому, что научные институты не помогли бы нам уничтожить угрожающие поля, а потому, что ледяной мол предназначен для длительной эксплуатации. Как бы могла работать железная дорога, если бы по всякому поводу для ее защиты пришлось взрывать, скажем, самолеты? Мы строили опытный ледяной мол, чтобы убедиться, что он не может сдержать льды, образовать полынью, которая, как это теперь выясняется, будет иметь гораздо большее значение, чем мы это первоначально предполагали.

– А если мол не устоит? – спросил Федор.

– Значит, мы не справились с задачей, неправильно его запроектировали. Значит, проиграли сражение, начнем его с этой же навигацией снова.

– Дать льдам снести мол? – Алексей гневно повернулся к Ходову.

– Прошу простить, не совсем вас понимаю. Вполне возможно, что нам сейчас с этой силой не справиться. – Он указал рукой на север.

Алексей, нахмурясь, замолчал.

Режущие лицо снежные струи летели над палубой корабля. Людям пришлось повернуться спиной к ветру. Им стали видны взломанные льды южнее мола.

– Ледяной вал отодвинулся, – сказал Алексей.

– Хоть этой напасти не будет, – задумчиво произнес Федор.

Льды южнее мола пришли в движение. Пока была хоть какая-то видимость, можно было различить, как налезавшие недавно одно на другое ледяные поля разделялись полыньями.

– Эти отступают, – сказал Федор.

– Скорее бегут в панике, – поправил Ходов. Опускаясь по трапу, приходилось крепко держаться за поручни. Ветер грозил сорвать Алексея и Ходова с трапа, бросить за борт. Слов не было слышно. Алексей едва догадывался, о чем говорит ему Ходов. Речь шла о сводках давления на мол, которые поступали каждые десять минут.

Корпус ледокола вздрогнул. Заработала машина. Капитан Терехов не желал дрейфовать вместе с отступающими разбитыми льдинами. Он поворачивал корабль, чтобы находиться вблизи мола.

Подбежал радист с очередной пачкой радиограмм. Ветер вырывал бланки из рук Ходова. Ходов кричал Алексею:

– Жмет… Повсюду! Повсюду, говорю, жмет! – Он кашлял. – На тридцать пятом особенно плохо! Тут недалеко, говорю, плохо.

Алексей обернулся назад и, стоя против ветра, смотрел на возникавший мгновениями из снежной пелены ледяной мол.

Ветряки продолжали крутиться как ни в чем не бывало. Одна линия радиаторов теперь граничила прямо с темной водой. Южные льды оторвались и уходили от ледяного мола, бросая его на произвол судьбы.

Зашипели струи гидромонитора. Корабль пробивался к молу, словно спеша к нему на помощь.

– Полный вперед! – командовал Федор, переводя ручку машинного телеграфа.

Корабль выходил на чистую воду. На него обрушились первые в это лето волны.

Глава седьмая. Бедствие

Словно грохот артиллерийской пальбы доносился с севера. Встревоженная Галя вышла на палубу в надежде встретить Алексея.