Кукушата Мидвича. Чокки. Рассказы - Джон Уиндем
Прошло примерно полчаса, а может, и больше, когда я услышал звук, с которым поворачивается ключ в двери. Я отложил книгу, лихорадочно соображая, что мне делать. Наконец я решил, что лучшей стратегией будет раскрыть свое присутствие, нежели ждать, когда меня найдут. Поэтому я открыл дверь. В конце коридора я увидел женскую фигуру в сером замшевом пальто ниже колен, надетом поверх твидовой юбки. Женщина ставила пакеты на стол в прихожей. Услышав, как открывается дверь, она повернула голову. Несомненно, это была та девушка с фотографии, однако лицо ее вовсе не выглядело счастливым. Когда я начал к ней приближаться, она смотрела на меня с нескрываемым удивлением. В выражении ее лица читались и другие чувства, но ни одно не ассоциировалось у меня с приветливостью любящей жены, встречающей мужа.
— А, — сказала она, — ты здесь. Что случилось?
— Случилось? — повторил я, надеясь, что она мне что-нибудь подскажет.
— Ну, как я поняла, у тебя сегодня днем была запланирована одна из тех чрезвычайно важных встреч с Дики в Би-би-си, — сказала она, как мне показалось, довольно резко.
— Ох! Встреча, все верно. Да, он попросил ее перенести, — ответил я неловко.
Она окинула меня внимательным взглядом. Еще и с некоторым недоверием, как мне показалось. Я стоял и глядел на нее, не зная, что делать, и клял себя за то, что не разработал какой-нибудь план — что говорить и как себя вести, когда неизбежно столкнусь с ней лицом к лицу, вместо того чтобы впустую тратить время на «Юность жизни». Я даже не догадался выяснить ее имя. Очевидно, что я с самого начала принялся говорить какую-то чушь. Кроме того, в девушке явственно чувствовалось что-то такое, что совершенно вывело меня из состояния равновесия. Впечатление было столь сильным! Я не испытывал ничего подобного уже много лет, а может, и вообще никогда… Каким-то образом, когда вы доживаете до тридцати трех лет, то уже не ожидаете, что с вами может случиться такое, а если и случится, то совсем не так. Не с таким сильным биением сердца, не с таким озарением — словно мир вдруг стал внезапно светлым и живым, а вы только-только начинаете жить.
Итак, мы стояли и смотрели друг на друга: она с трудно скрываемым недовольством, я — смущенный своим душевным подъемом и замешательством, не способный вымолвить ни слова.
Она отвела взгляд и начала расстегивать пальто. Казалось, что она тоже пребывала в замешательстве.
— Если… — начала она говорить, но ее прервал телефонный звонок.
Облегченно вздохнув от этого не давшего ей договорить звонка, девушка взяла трубку. В тиши прихожей я услышал, как женский голос просит позвать Колина.
— Да, — сказала она, — он здесь. — И передала мне трубку, посмотрев на меня весьма удивленно.
— Алло, — сказал я. — Колин у аппарата.
— Ах, конечно же, — ответил голос. — И что он там делает, можно поинтересоваться?
— Э-э… Я не совсем… — начал было я.
Женский голос резко прервал меня:
— Послушай, Колин. Я торчу здесь уже битый час. Думала, что если ты не можешь прийти, то отыщешь хоть толику порядочности, чтобы позвонить и объясниться. А теперь я узнаю, что ты просто сидишь дома. И это совершенно ненормально для наших отношений, Колин.
— Я… э-э… Кто это? Кто это говорит? — единственное, что я мог придумать, чтобы оттянуть время и понять, что делать дальше. Я чувствовал, что молодая девушка рядом со мной замерла на месте, так и не сняв пальто.
— О боже! — сказал раздраженный голос. — Что за глупые игры? А ты как думаешь, кто это?
— Я ничего не думаю, поэтому и спросил, — ответил я.
— Перестань паясничать, Колин. Если это потому, что Оттили все еще там, а я абсолютно в этом уверена, то ты ведешь себя как тупица. Она сняла трубку, поэтому знает, что это я.
— Стало быть, спрошу у нее, кто вы такая, — предложил я.
— О-о-о! Ты, должно быть, в стельку пьян. Ну, так иди и проспись! — Она с грохотом бросила трубку.
Я тоже положил трубку. Девушка смотрела на меня с выражением искреннего замешательства и непонимания на лице. В тихой прихожей она, должно быть, слышала каждое слово, произносимое женщиной в трубке, так же хорошо, как и я. Она отвернулась, сняла пальто и убрала его на вешалку в шкаф. Сделав все очень аккуратно, она наконец повернулась ко мне.
— Я ничего не понимаю, — сказала она. — Ты ведь ничуточки не пьян? Что все это значило? С дорогой Дики все закончено?
— Дики? — спросил я.
Морщина между ее бровей стала еще глубже.
— Ну же, Колин. Если ты думаешь, что к этому времени я не смогу узнать голос Дики по телефону, то…
— Ах это, — сказал я. Какой ляп с моей стороны, довольно любопытный и непростительный. На самом деле, трудно представить себе более нелепую ошибку, чем когда мужчина вдруг начинает путать пол своих друзей. Если я не хотел, чтобы меня приняли за сумасшедшего, нужно было срочно предпринимать решительные шаги, чтобы спасти положение.
— Послушай, давай пойдем в гостиную. Мне нужно тебе кое-что рассказать, — предложил я.
Она смотрела на меня с непонятным выражением на лице.
— Думаю, Колин, что я не хочу ничего слушать.
— Пожалуйста, — сказал я, — это очень важно. Очень…
Она чуть поколебалась, затем нехотя согласилась.
— Хорошо, если это действительно нужно…
Мы ушли в гостиную. Она включила обогреватель и села в кресло.
— Итак? — спросила она.
Я сел напротив, думая, с чего бы начать. Что ж, пусть я и добился кое-какой ясности в произошедшем со мной, но объяснить это другому было очень трудно. Какими словами сказать, что, несмотря на то, что физически я выгляжу как Колин Трэффорд и на самом деле являюсь Колином Трэффордом, фактически я совсем другой Колин Трэффорд — не тот, кто пишет книги, кто женился на ней, а некий альтернативный Трэффорд, случайно очутившийся здесь, Колин из другого мира? Мне казалось, что нужно было найти такой подход, который не даст ей повода немедленно вызвать психиатра, а такой подход найти было ой как непросто.
— Итак? — повторила она.
— Это очень трудно объяснить, — сказал я, пытаясь тянуть время, но довольно искренне.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, — ответила она без какого-либо воодушевления, а затем добавила: — Может, будет проще, если ты перестанешь так на меня смотреть? Очень тебя прошу.
— Со мной произошло нечто странное, — сказал я.
— Да что ж такое, неужели опять? — воскликнула она. — Чего ты ждешь от меня,
