Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня

Блондинка открыла персональный шкаф, отодвинула вешалки с одеждой и сказала:

— Вытащите ее оттуда.

Мужчина и брюнетка вытащили Сник, скрюченную в позе зародыша. Дунский нагнулся посмотреть на нее. На лбу был багровый след от удара, нанесенного Кастором. Глаза были закрыты, и от этого Дунский почему-то испытал облегчение. Ее дотащили, держа за голову, до свободного каменатора и затолкали внутрь. Мужчина закрыл дверцу, брюнетка подошла к стене и открыла панель.

— Погоди, — сказал ей мужчина.

Глава 16

Он пошарил в своей сумке, которую поставил на пол, достал оттуда пистолет и протянул его Дунскому.

— Хочешь получить его назад?

— Спасибо, — сказал Дунский, взяв оружие. — Он нужен мне, пока Кастор жив.

— Мы все еще не нашли его, — кивнув, сказал иммер. — И вот что: нам рассказали, в какое положение ты попал, но я хотел бы услышать и твой рассказ. У нас недостает подробностей, чтобы правильно оценить ситуацию.

— Это не просто ситуация, а настоящий переплет.

— Может быть, поговорим за кофе? — предложила блондинка. — Или рассказ не займет столько времени?

— Кофе — это прекрасно, — сказал Дунский.

Они пошли в кухню и сели, а блондинка открыла звездный шкафчик с табличкой ПШ-Чт.

— Мне сделали эту звезду, когда я узнала, что Мартин и Банблоссом уезжают. Они мои близкие друзья…

— Довольно, — выразительно кашлянув, сказал мужчина. — Чем меньше ум Дунский будет знать о нас, тем лучше.

— Извините, ум Гар… — Блондинка в смущении проглотила остаток имени.

— Ты слишком много говоришь, женщина, — заметил Тощий.

— Я буду следить за собой. — Блондинка достала два кубика каменированного кофе, положила их в нишу, закрыла дверцу, нажала кнопку и вынула пакеты с размороженным кофе.

Тощий сказал:

— Я сообщу тебе, что известно нам, а потом мы выслушаем тебя. Свою информацию мы получили… из устного источника. Информационные каналы были использованы только для передачи сведений нашему начальнику.

Пока говорил Дунский, блондинка налила всем кофе и молча подала сахар и сливки. После двух чашек Дунский рассказал все, что им следовало знать.

Когда он закончил, наступило долгое молчание. Тощий, задумчиво погладив подбородок, сказал:

— Нужно выяснить, что известно этой Сник. А потом мы решим.

— Что решим? — спросил Дунский.

— Убить ее перед каменированием или просто спрятать где-нибудь. Если мы ее не убьем, всегда будет существовать вероятность, что ее найдут. А если ее найдут, она все расскажет.

Дунский тяжело выдохнул, словно получив удар под ребра, и сказал:

— Не знаю, может, это действительно необходимо, но…

— Ты знал, принося присягу иммера, что когда-нибудь тебе, возможно, придется совершить убийство, — сказал Тощий, пристально глядя своими темно-красными глазами в глаза Дунского. — Ты ведь не станешь оспаривать это?

— Нет, разумеется. Нельзя получить что-то, не отдав чего-то взамен. Я принимаю все, что судьба пошлет, но убийство… на это следует идти лишь в случае крайней необходимости.

— Знаю. — Тощий допил свою чашку, поставил ее на стол и встал.

— Приготовь Сник, женщина, — кивнул он блондинке.

Та позвала с собой темноволосую, а Тощий поставил на стол сумку и начал выгружать из нее все необходимое для допроса. Дунский отвел глаза и посмотрел сквозь жалюзи в широкое и высокое окно. На улице было всего несколько пешеходов и велосипедистов, праздношатающиеся отсутствовали. Все, насколько было заметно, спешили по делам. Если среди них и были органики, в эту сторону никто не смотрел. «Хорошо им, — подумал Дунский, — они заняты своими делами и не ведают, какое злое дело готовится всего в нескольких футах от них. Да, злое, но совершается оно в благих целях. Иммеры не собираются свергнуть правительство. Они просто живут, с некоторыми оговорками, в рамках существующего строя, хотят одного — чтобы их не трогали, и надеются изменить этот строй так, чтобы дать всем настоящую свободу. Что же в этом плохого?»

Тощий, как стал про себя называть его Дунский, спрятал какие-то приспособления обратно в сумку, а остальные отнес в гостиную.

— Положим ее вот сюда, — указал он на диван. — Не показывайтесь никто ей на глаза. — Он обвязал лицо платком и стал у цилиндра, держа наготове газовый баллончик. Блондинка по, его знаку включила энергию и секундой позже, после автоматического отключения, закрыла панель.

Тощий распахнул дверцу, впрыснул в цилиндр газ и снова закрыл его, не успела блондинка отойти от стены. Дунский увидел на миг широко открытые глаза Сник, ее искаженное страданием лицо — она пыталась распрямить свое скрюченное тело. В окошке мелькнули ее голова и ладони, но тут же все исчезло опять. Тощий опустил платок на шею и отсчитал тридцать секунд по часам, прежде чем открыть дверцу. Сник выпала наружу, ударившись головой об пол и задрав ноги.

Дунский помог брюнетке перенести обмякшее тело на диван. Тощий, держа концами пальцев какой-то круглый аппарат, провел им над лежащей навзничь Сник. Потом велел ее перевернуть и обвел прибором со спины. Над левым бедром прибор запищал. «Ага!» — и Тощий снова вернул детектор к этому месту. Потом достал из кармана карандаш и очертил красным квадратик площадью два дюйма. Спрятал круглый детектор, взял тонкий цилиндрик с утолщением на конце и стал водить им над кожей Сник внутри квадрата. Сигнал усилился.

Тощий надел матовые очки с толстыми стеклами, низко склонился над очерченным местом и поставил крошечный крестик в центре квадрата. Снял очки, сложил их и спрятал в карман.

— Передатчик. Почтовый голубок. Но не включен, конечно.

— Откуда ты знаешь? — спросил Дунский.

— Будь он включен, нас бы уже взяли. — Тощий приложил счетчик к пульсу Сник. — Немного ускорен, но это нормально, когда применяется газ. — Он перестроил счетчик и передвинул его повыше. — Давление тоже нормальное, учитывая обстоятельства.

Дунский хотел вернуть на место отвисшую челюсть Сник, но сдержался. Еще подумают, что он ей сочувствует.

— Не знаю, как повлиял на нее удар по голове, — продолжал Тощий. — Будем надеяться, что умственные способности не пострадали и что она не умрет тут у нас от черепной травмы.

— По крайней мере, до конца допроса, — сказал Дунский.

— Да, — согласился Тощий, видимо, не уловив сарказма. Он провел вдоль руки Сник селектором вены и остановился там, где загорелся оранжевый огонек. Медленно поводил прибором взад-вперед, чтобы определить, где огонек горит ярче всего, и прижал наконечник селектора к коже. На руке осталась круглая оранжевая метка. Тощий протер кожу спиртом — метка при это не исчезла, — взял шприц и ввел в вену три кубика темно-красной жидкости. Веки Сник дрогнули.