Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

Итог получался неутешительный.

Ровно в час Джонсон спустился к ленчу. Ратмир и Долорес уже стояли с тарелками у лотков с салатами.

— Проголодались? — он положил на салфетку столовое серебро и приподнял суповую крышку. — Пахнет недурно! Что тут у нас?

— Луковый, — улыбнулась Долорес. — Но не уговаривайте: я возьму кукурузный с трепангами и лангустинами.

— И наперчите до одурения. Знаю я вас!.. А вы, Тим?

— А я попробую и то, и другое, а еще наберу сладкой кукурузы для попугая. Вчера он попробовал «криспи» с молоком и, кажется, остался доволен.

— Вот и замечательно. Я рад, что застал вас обоих. Есть серьезный разговор.

— Какие-нибудь неприятности? — встревожился Борцов.

— Я бы сказал: осложнения, но давайте обсудим за чаем. Ничего из ряда вон выходящего. Просто мне придется на пару дней вас покинуть.

— Это как-то связано с внезапным отъездом профессора Вейдена? — нахмурилась Долорес.

— Самым прямым образом, но не наказывайте меня за болтливость. Я не хотел испортить вам ленч, тем более, что и сам ужасно хочу есть.

— Все забываю спросить вас, Пит, — увидев, что Джонсон покончил с вареными овощами и занялся выбором сыра, Борцов попытался завязать непринужденную беседу, — в чьем доме мы здесь живем?

— Вам не нравится?

— Напротив! Он не так импозантен, как ваш, но по-своему очень хорош и удобен. Все дышит стариной, налаженным бытом, спокойствием и достатком.

— Спасибо, что вы так считаете. Лаун Холлу действительно скоро минет полтора века. Здесь родились и закрыли глаза мои предки, и я тоже увидел свет в его стенах.

— Я и не знал, что у вас два дома… простите.

— За что, Тим? Вы меня ничуть не обидели.

— Мне тоже по душе Лаун Холл, — сочла необходимым заметить Долорес. — А почему нет фамильных портретов?

— Два висят в моей спальне, остальные я перевез в Бостон, где все-таки чаще бываю… Ладно, не стану вас больше томить. Наверное, мне с самого начала следовало принести извинения. Так уж сложилось, что в Гонолулу немного не готовы к нашему приезду.

— И это все? — недоверчиво округлила глаза Долорес. — И из-за таких пустяков вы целый час сидели, как в воду опущенный?

— Положим, не час, а каких-то сорок минут, но мне на самом деле хотелось немного подумать. Ведь нас ждет не развлекательная поездка, а, не скрою, кропотливая и, не исключено, утомительная работа.

— Иного я и не ждала.

— Ия тоже, — поспешно подтвердил Ратмир.

— Приятно слышать. Значит вы не осудите меня за отлучку? Мы оба — профессор Вейден и я — вынуждены поменять наши планы. Мне очень не хочется уезжать и я испытываю неловкость, оставляя гостей, но ничего нельзя поделать.

— Кажется, я сейчас расплачусь от умиления, — Долорес чутко реагировала на любое проявление фальши и презирала словесный сироп. — Поезжайте себе на здоровье, а мы с Рамиро будем с нетерпением ждать. Когда вы предполагаете возвратиться?

— В Мехико я пробуду денька два, не больше, — Джонсон понял, что немного переиграл. — Прелестная брошь, — оценил он оправленную в серебро нефритовую гемму с суровым лицом ацтекского воина, приколотую на отвороте лазоревого жакета. — Вам очень идет.

— Так вы будете в Мехико? — оживилась Долорес, пропустив мимо ушей комплимент.

— Если вы соскучились по родным местам, мы могли бы слетать вместе. Ратмиру, думаю, будет небезынтересно побывать на раскопках. Верно, Тим? — Джонсон, казалось, рассуждал вслух, обкатывая внезапно осенившую его идею. — Синьора навестит родовую гасиенду в Тустла Гутьересе, а мы тем временем малость подкормим донорской кровью комаров на реке Ящерицы.

— Не дождавшись моего согласия, вы уже спешите избавиться от меня, — закинув ногу на ногу, Долорес раскрыла черепаховую пудреницу и мельком глянула на себя в зеркальце. — Выкладывайте, что вы затеяли, Питер.

Борцова обрадовала непринужденная прямота Альбы. Всякий раз, когда она меняла туалеты, ее необыкновенно пластичное лицо приобретало совершенно новые, волнующие черты.

— Обожаю импровизацию, — он поспешил подыграть Джонсону. — После ваших рассказов, Долорес, я сплю и вижу эту ступенчатую пирамиду в первозданном лесу. Почему бы не съездить, коли выдалась такая возможность?

Она бросила на него быстрый взгляд, затем подняла глаза к потолку, о чем-то раздумывая, и, словно бы вскользь, уронила:

— До ступеней еще далеко. Боюсь, вы будете разочарованы, увидев уродливый холм.

— Я повидал много древних холмов, и они были прекрасны. Разочарование мне не грозит… Напротив.

Джонсон с интересом следил за развитием диалога. Не в речах, но в тембре голоса, блеске глаз раскрывалось невысказанное. Оно соединяло магнитные полюса физически ощутимым напряжением силовых линий. Он догадывался, что не только Альба, но и Борцов, чье наивное легковерие уживалось с холодной проницательностью, не принимают разыгранный спектакль всерьез. Им вполне хватает друг друга, чтобы плыть по течению, нимало не заботясь об истинных мотивах «импровизации». Оставшись вдвоем, они могли натворить глупостей, и, наверное, не стоило им мешать. Но как бы не складывалась ситуация, лучше держать ее под контролем. Чему быть, того не миновать, а препятствия только ускоряют процессы.

«Пусть так и будет», — решил Джонсон, сознавая, что выиграл, и не испытывая торжества.

— Когда я должна дать ответ? — спросила Долорес.

— Чем раньше, тем лучше. Я вылетаю завтра утром.

— С вашего позволения, я сделаю несколько звонков, — она защелкнула пудреницу, бросила ее в сумочку и встала из-за стола.

— Es la mâs bonita, — пробормотал Джонсон.

— Si, — обрадованно кивнул Борцов и, медленно выстраивая слова, виновато добавил: — El espanol es una lengua dificil.

— Gallardo, — похвалил Джонсон. — El aleman es un idioma mâs dificil.

— Probablemente.

— El ruso es el idioma mâs dificil, — улыбнулся Джонсон, — de los très — и заговорил по-русски. — Вы делаете успехи, Тим. За считанные дни не только выправили свой английский, но и заговорили на языке Сервантеса. Берете уроки у Долорес?

— Разве что на суггестологическом уровне.

— Думаю, это нам пригодится в работе… Кстати, пришел вид на жительство. Отныне вы вольны выезжать куда угодно, а также возвращаться в Соединенные Штаты без всяких виз.

— Спасибо. Значит я полечу в Мексику на законных основаниях?

— Мексика — не проблема, ибо впереди у нас целый мир. Помните у Лермонтова: «Ему обещает пол-мира, а Францию только себе»?

— К чему это вы, Пит?

— Боюсь, что после пирамид Юкатана нас ожидают Елисейские поля и стеклянная пирамида Лувра. Хочу произвести разведку боем.