Юрий Никитин - Имаго

– Я здесь!.. Я еще существую!

Она засмеялась, побежала через толпу спешащих озабоченных людей. Ей давали дорогу, словно она неслась на крупном боевом коне,

– Существуешь? – крикнула она еще издали. – Ты, гад, еще как существуешь!

Я поймал ее в объятия, сдавил, она пискнула.

– Правда?

– Каждую ночь являешься! – сказала она обвиняющим голосом.

Я потащил ее в машину. Она в шутку отбивалась, народ обтекал нас, озабоченный выживанием, с пустыми глазами и серыми лицами. Таня вскрикнула, дурачась: «Помогите, похищают!», но ни один даже не посмотрел в нашу сторону. Каждый день в Москве среди бела дня прямо с улиц похищают молодых женщин. Особенно этим отличаются выходцы с Кавказа, их страны хоть и отделились от России, но сами кавказцы все больше переселяются в понравившуюся им Москву, а могучая Юса всячески поощряет этот процесс, добивая и без того уже распростертую в собственной крови Россию. И если вступиться, тебя же и засудят, ибо к хулиганским действиям припаяют еще и статью о межнациональной вражде, расовой ненависти, препятствии прогрессу и раскрепощению.

Машину потряхивало, дороги уже который год не ремонтируются, приходилось держать ладони на баранке руля. Таня, дурачась еще больше, похохатывала, рассказывала смешные случаи, хватала меня за причинные места, потом я, обгоняя в левом ряду новенькую «бээмвэшку», услышал треск раздвигаемой «молнии» на моих джинсах.

– У меня стекла нетонированные, – предупредил я.

– А пусть, – ответила она беспечно. – Они все так время экономят… Женщины, чтоб дома сразу на кухню, а мужчины – к телевизору!

– Я говорю про патрули, – сказал я. – Ой, не кусайся… Остановят, чтобы понаблюдать.

– Если… успеют… – пробормотала она уже глухим голосом.

Через двадцать минут пришлось подать машину в правый ряд, там уже скопилось с десяток, скорость сбросил до восьмидесяти, кое-как сползли по клеверному листочку с трассы и погнали по проспекту уже к моему дому. Я выбрал обходной путь, но и здесь, за три квартала, чувствовалась нервозная суета.

Таня уже подняла голову, деловито задернула мне «молнию», подкрашивала губы.

– Это еще те боевики? – поинтересовалась она.

– Они, – ответил я. – Не успели ребята…

– Случайность, – возразила она. – Все говорят, что если бы не проезжал грузовик с омоновцами… Свиньи! Могли бы и не спешить, дать ребятам уйти.

– Да они и сами не понимали, – сказал я, – что загородили дорогу. Опешили, а те не разобрались, начали отстреливаться, вбежали в парикмахерскую, забаррикадировались…

Я сделал лихой поворот, пересек двойную линию, но патрулям сейчас не до нарушителей правил, подогнал к подъезду моего дома. Таня выпорхнула легкая, точеная, задрала голову.

– Это не твой батя на балконе?.. Симпатичный старик.

– Моя квартира двумя этажами выше, – напомнил я сварливо. – Там никто не торчит.

Мы поднялись на мой этаж, а там я, едва отпер дверь и пропустил Таню вперед, сразу же пошел на балкон. Отсюда видно столпившийся народ, оцепление, бронетранспортеры, танк, даже часть этого комплекса бытовых услуг, где парикмахерская.

Сердце сжималось, пульсировало, но не в такт, а подчиняясь другим ритмам, которые я сам вызвал к жизни, но которыми еще не владею, а сам с ними уживаться не научился. Слабая предостерегающая боль кольнула в подреберье.

Сзади послышались шаги. Таня появилась рядом. Блестящую маечку оставила в прихожей, но и вот такая обнаженная до пояса, с небольшой грудью, тонкая, она выглядела существом из живого серебра.

– Все еще идет бой, – сказала она с печальным удивлением. – За что люди гибнут?.. Почему нельзя просто жить?

– Живут просто, – ответил я машинально, – животные… ох, прости!..

– Что?.. Я не поняла, за что извиняешься. Наверное, ты где-то меня задел? Прости, что не заметила. Но разве не для того люди живут, чтобы… просто жить счастливо?

– Да, – ответил я. – Люди именно так и хотят жить. Но боги заставляют их строить пирамиды, вытесывать из целой горы сфинкса, гигантские фигуры будд… Сколько людей погибло от голода и холода, пока строили! Сколько было раздавлено каменными блоками!.. Это, наверное, плохо…

– Почему «наверное»? – удивилась она. – Это в самом деле плохо! Очень плохо.

– Да? Тогда я уже не человек. Ибо что мне до тех людей, что прожили бы жизнь «просто»? А вот те, что выстроили пирамиды… Шестьдесят веков проползло с тех времен, а пирамиды стоят. Труд тех людей, строителей, виден. Их жизни были не напрасны. Он создали то, чем мир восхищается и доныне.

Она сказала печально:

– Но те гигантские статуи будд, что в Афгане, уже разрушены…

– Да, – согласился я. – Одним боги приказали эти статуи построить… и тысячи лет они поражали путешественников, а сейчас другие боги приказали эти статуи разрушить…

Она возразила:

– Какие боги? Их разрушили злые люди!

– Боги, – сказал я. – Боги!.. Люди, у которых нет Бога, просто живут. Или живут просто. Им не нужен Бог. Бог всегда чего-то требует, чего-то ждет. А просто люди попросту не обращали бы на эти статуи внимания. Ну построили их когда-то, ну и построили. Можно деньги брать с путешественников за показ. А ломать… на фиг трудиться, киркой махать?.. Стоят себе и пусть стоят, нам по фигу, никому не мешают.

Я уловил ее удивленный взгляд, запнулся. Что за черт, чего это я так завелся? Со мной любимая женщина, а я ей высокие истины. Правда, она малость разгрузила меня в дороге, так что рефлекс насчет хватания этого сладкого мяса и траханья во все полости – не на первом месте. Не на последнем, правда, но пока что гормональное давление еще не критическое, не критическое.

– Не знаю, – сказала она тихим голосом, – может быть, ты и прав.

Я попробовал отшутиться:

– Попробовала бы ты сказать не так!

– А вот скажу!

– А вот не скажешь!..

– Да?.. Хотя ты прав, не скажу. Я уже ни в чем не уверена. Раньше была уверена, а сейчас… сейчас уже и не знаю… Ой, смотри!

С балкона отчетливо видно, как танк подполз к двухэтажному зданию. Люк закрыт, танк выглядит так, словно готов к атомному удару. Покатые округлые очертания придают ему вид оплавленного чудовищной температурой. Огромная башня медленно повернулась, длинный ствол, похожий на корабельный, нацелился на стену.

– Неужели будут стрелять? – спросила Таня. Она оглянулась. – У тебя телевизор включен?.. Может быть, лучше по «ящику»? Там показывают с разных углов…

– Нет, – сказал я внезапно, – пойдем посмотрим вблизи. Я чувствую, что сейчас что-то происходит… космическое. Что в этом месте собрались странные, нечеловеческие силы… И что на том месте будет памятник, что переживет и этот город, и язык…