Михаил Рашевский - Ускоряющийся

— Хочешь меня ударить, га? — Спец несильно толкнул Диму. Банальное, пацанское начало драки. Простой дворовой схватки. — Ну давай! Давай, врежь мне!

Дима не отвечал, но злость в нём ярилась, клокотала и искала выход. Хотел было рявкнуть в ответ, мол, кончай, мол, отвали, но понял, что это будет просто унижение. Что тем самым он признает нападки Спеца, признает то, что в нападении на него Психа последний не виноват, а виноват сам Дима. С чего бы это признавать? И как же достал этот Спец!

Дальше всё произошло как-то очень быстро. У Димы внутри что-то оборвалось: переполнились каверны злости, они перелили через край — и затопили сознание. Перед глазами повисла красная пелена, и кулак выстрелил Илье в челюсть так же, как и Психу. Да не тут-то было! Рука чуть не вылетела из плечевого сустава, её повлекло куда-то вбок, потом стало больно под коленкой — и в следующее мгновение он уже ударился спиной о татами. С «ххэ!» вылетел воздух.

— Подъём! — крикнул Илья. Зря крикнул. Дима и так уже вскочил на ноги. Вновь кинулся на Илью. Внутри кто-то кричал, что зря он это делает, что у него ничего не выйдет, только хуже будет и телу, и душе, но Дима не слушал этого внутреннего. Ярость, так долго копившаяся, выплеснула наружу. Злость и обида смешались с этой яростью — и вылетали из горла рыком, нагнетались в мышцы силой. Глаза видели врага, который виноват в этих злых, отравляющих душу чувствах. Надо было стереть этого человека с поля зрения. Стереть кулаками!

Гуп! Вновь татами приняло его в свои объятья. И вновь он не заметил, как всё произошло. Ах ты ж!.. Шлёп! Теперь что-то из самбо, вроде, было. Шарах! А это, кажись, из вольной борьбы: так хлопнулся всем телом о татами, что вынесло весь дух.

Ну, хорошо! Глаза прикрыл… синий круг на стене… есть ускорение!

Дима подхватился на ноги, со злорадной ухмылкой посмотрел на застывшего в напряжённой позе и весёлого, блин, Психа, на развёрзшего в крике рот Спеца — и пошёл в обход последнего. Удара в челюсть должно хватить, чтобы показать этому вояке, что у Димы найдётся способ противостоять противнику. Но не успел он сделать и двух шагов, как рокочущий звук, вырывающийся из пасти Ильи, сменился по тональности, а его глаза обрели подвижность. Миг — и Спец тоже оказался ускоренным. Как он так быстро понял, зараза? Ещё миг — и донельзя обидная пощёчина, вырвавшая из памяти мерзкий голос Жорика, впечаталась в Димину щеку. Она оказалась столь резкой и сильной, что Дима вновь, в который раз, оказался на татами. Ещё миг — и ускорение схлынуло, выбросив его в реальный мир.

На Суперпупса накатила тоска и обида. Что он здесь делает? Кто ему эти люди и зачем он здесь получает от них тумаки? Зачем терпит унижения? Да пошли они все в задницу! На такое с Саввой Дима не подписывался. На такое партнёрское соглашение не распространяется. Он не приемлет такого курса «молодого бойца». Ты смотри, насмотрелись «Цельнометаллической оболочки» и «Бойцовского клуба». Но — без него. Да. Без него.

Спец по скривившемуся лицу спарринг-партнёра (а, скорей, временной груши для битья) понял, что перелом наступил. Сейчас или — или. Или Дима сдастся, чего Спец и добивался. Или, что хуже, плюнет на всё, обидится — и уйдёт. Этого допустить нельзя.

Увы, всё пошло по худшему сценарию.

Дима встал и, побитый, морщась от болячек, молча пошёл на выход. Псих поддержал его поражение улюлюканьем и обидными криками. Илья про себя выматерился. Сломал парня, блин. Психолог хренов.

— А ну стоять, плакса! — крикнул он тому в спину. Может, поможет? — Стоять, баба!

— Пошёл на… — безразлично, даже не повернувшись, ляпнул Суперпупс.

И тут на Спеца снизошло озарение.

— Если победишь Психа, Инга будет твоей!

Вдруг повисшая в зале тишина. Бинго! Нужно ковать железо, пока горячо.

— Если победишь Психа в рукопашном безоружном поединке, я тебе обещаю: Инга будет твоей.

Тут же подмигнул уже начавшего возмущаться Психу. Тот мгновенно всё понял. Но, дурак, конечно не понял, что Спец обещает взаправду! Что подмигивание — это не дружеский посыл, мол, как я, нет, как мы его обманули, что это просто замыливание глаз. А Спец ликовал. Он знал об этом слабом месте Димы, просто забыл. Знал и то, что Савва держал Ингу в «карцере для своих» — так они называли комнату с решётками, телевизором, хорошей кормёжкой, но без связи, сети, встреч. Там на две недели была помещена Инга — за скрывание Димы от Организации. Естественно, её высвободили бы и так, и досрочно, может быть. Савва вообще выбрал самое мягкое наказание. Других, правда, к своим у него и не было. Но вот он удачный способ навести мосты между новеньким и Организацией. И второй убиваемый заяц будет очевиден прям сейчас и прям здесь.

Дима остановился, застыл на несколько мгновений, но потом решительно развернулся и в упор глянул на Спеца.

— Без балды?

— Крест на пузе! — Илья действительно перекрестил живот. Пацанская клятва.

Псих уже ждал на татами. Улыбался во весь рот в предвкушении реванша. Он подпрыгивал на месте, мельтешил руками и ногами, нетерпеливо манил, давай, мол, я жду, слабак! А в Диме вновь показала зубы злость. Этот псих, только он стоит между ним и Ингой, между ним и его любовью! С-с-сучара! Ну, сейчас мы его! Один раз вышло, так почему второму не получится?

Дима кинулся в атаку как детсадовский бузотёр. Размахивая руками и крича какие-то ругательства. Псих подпустил его совсем близко, а потом неуловимо быстро ушёл в сторону и сделал подножку, а когда Дима пролетал мимо него, наподдал по заднице ногой. Новая атака — и эту Псих встретил уклонением, только теперь сделал подзатыльник.

— Дерись, ты, баба! — по-ильёвски проорал озверевший Дима. И этот с ним играет, ты смотри! Психа Димин крик не то что охладил — неимоверно разозлил!

Следующую атаку Димы он встретил ногой — в живот, потом кулаком — в челюсть, и ещё, и ещё! От мощных — таких сильных ударов от щупленького по сравнению с Димой парня как-то совсем не ожидаешь — сотрясений Суперпупса бросило на татами. Тут же на него сверху запрыгнул рассвирепевший Псих и ну давай отвешивать тумаков! По спине, по затылку, по ушам, по почкам. С криками, воплями, утробным рёвом.

Полное поражение.

Вдруг Псих дёрнулся всем телом — и молча завалился набок.

В зале повисла тишина, нарушаемая только скулежом. С удивлением Дима узнал в писке свой голос. Из глаз лились слёзы обиды, из разбитого носа — кровь. Ему никогда не победить этого долбанного Психа! Он просто не умеет!

— Вставай, — не зло, а как-то просто, спокойно сказал Илья.

Дима с трудом встал на ноги, охнул от боли во всём теле, с опаской взглянул на Психа, но тот лежал без движения, раскинув руки. Перевёл недоумённый взгляд на Спеца. Тот без иронии протянул Диме мокрое полотенце. Суперпупс взял, с охами приложил к саднящему и уже заплывающему синяками лицу. Да уж. Никогда прежде его так не мутузили. Больно-то как. Полотенце из белого быстро стало пятнистым в красных пятнах.