Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

— По-моему, хорошо сказано.

Наверное, уже была полночь, когда они подошли к гостинице, и на прощание Метелица сказал:

— Может быть, я у вас пробуду несколько дней.

— Я буду только рад этому! — искренне воскликнул Иван Теин.

— Возможно, что часть запасов, предназначенных для высоких гостей, — продолжал, улыбаясь. Метелица, — придется истратить на меня и моего будущего гостя.

— Да у нас этой строганины хватит на дюжину самых прожорливых президентов! — пообещал Иван Теин. — А что за гость, если не секрет?

— Сюда должен подъехать Хью Дуглас, и у меня с ним должен состояться серьезный разговор, — ответил Метелица.

Глава четвертая

Метелице удалось поймать Хью Дугласа лишь ранним утром по уэленскому времени. Это был исход дня на восточном побережье Соединенных Штатов Америки.

— Я вас жду в Уэлене, — сказал Метелица, вглядываясь в напряженно-веселое лицо своего американского коллеги. — Пробуду здесь несколько дней. Для вас зарезервирован соседний номер. Правда, это не «Джефферсон-отель» в Вашингтоне, но зато есть неограниченный запас строганины и мороженой морошки. Учтите, что это продукты из запасов, предназначенных для угощения высоких гостей — президентов.

— Как только управлюсь с делами, немедленно вылетаю в Уэлен, — обещал Хью Дуглас. — Скорее всего это будет послезавтра.

— Я вас жду, — еще раз повторил Метелица и выключил канал дальней междугородней видеосвязи.

Хью Дуглас вместе с улыбкой погас на матовом экране дисплея.

После завтрака в доме Ивана Теина Метелица связался с Администрацией, внимательно выслушал доклад дежурного Главного инженера и попросил не беспокоить его до вечера, если не произойдет ничего сверхнеобычного.

— Хочу просто походить по Уэлену, посмотреть, чем живет и дышит самый северо-восточный поселок нашей страны, — сказал Метелица Ивану Теину.

— Насчет самого северо-восточного, — улыбнулся Иван Теин, — теперь поселок Администрации отнял у нас это преимущество.

— А ведь верно, — согласился Метелица.

Но, подумав, сказал:

— А все равно мы принадлежим Уэленскому сельскому Совету.

Наступал короткий сумеречный день. Температура упала до тридцати пяти градусов ниже нуля по Цельсию. Время от времени с морской стороны слышались звуки, похожие на пушечный сигнал полуденного часа у Петропавловской крепости в Ленинграде: это лопался сжимаемый морозом морской лед.

Для поездок по поселку, растянувшемуся вместе с хозяйственными и производственными постройками на несколько километров по южному берегу замерзшей Уэленской лагуны, Иван Теин предложил крытый утепленный электрический снегоход.

В помощь взяли еще Александра Вулькына.

— На открытом снегоходе сейчас тяжело: на большой скорости и не заметите, как обморозитесь.

— Ну что ж, — согласился Метелица, — пусть будет закрытый снегоход.

Первый маршрут лежал на звероферму, расположившуюся у берега озера Эле-Лылы. Звероферма представляла собой несколько открытых вольеров, точнее отгороженных обширных пространств тундры с небольшими полуоткрытыми клетками, напоминающими норы-конуры.

— Мы стараемся даже так называемого одомашненного зверя держать в природных условиях, максимально приближать его образ жизни к естественному, — объяснил Александр Вулькын. — Звери реже болеют, и, самое главное, шкура у них лучше.

— Много шкурок получаете? — спросил Метелица.

— Мы полностью обеспечиваем наши потребности в мехе, — ответил Вулькын. — Что похуже, продаем на сторону. Себестоимость норки довели до такого уровня, что можем каждому охотнику сшить кухлянку из этого еще в прошлом веке очень дорогого меха, но наши люди предпочитают оленью шкуру.

— А чем она лучше?

— Она легче, практичнее и теплее… Наше хозяйство складывается из следующих отраслей: морской зверобойный промысел, затем оленеводство, далее — звероводство. У нас традиционная экономика. Часть моржовых кож обрабатываем на месте. Также оленьи шкуры, камус. Вон, видите большой белый корпус? Там перерабатывают оленьи шкуры, нерпичью кожу. Производство полностью автоматизировано, и там работает всего двенадцать человек…

— Интересно, — заметил Метелица. — А перспективы расширения производства у вас какие?

— Можно сказать, что мы достигли потолка в традиционных промыслах, — ответил Александр Вулькын. — Чтобы дальше двигаться, надо что-то делать. Да и люди начали беспокоиться: сколько можно так жить, по старинке? Есть предложения организовать большие морские фермы по разведению морских зверей, строить заводы по переработке морского животного белка…

— А ведь дело это нелегкое.

— Все новое — нелегкое, — пожал плечами Александр Вулькын. — Вон в Анадыре сколько было споров и сомнений, когда морские биологи предложили использовать дрессированных дельфинов и белуг в лососевых хозяйствах. А сейчас трудно представить, чтобы анадырская путина обходилась без этих помощников.

— А как с оленеводством?

— Оленеводство в окрестностях Уэлена небольшое и обеспечивает только наши потребности в мясе и оленьих шкурах, да кое-что перепадает строителям моста. У нас бедные пастбища, и главная цель — это сохранить поголовье. Увеличения продукции мы добиваемся за счет выведения новых пород оленя. Наш уэленский олень сейчас почти в два раза крупнее своего предка, жившего лет пятьдесят-семьдесят тому назад.

К обеденному часу Метелица едва успел осмотреть половину хозяйства. Посетил вспомогательную ветроэнергетическую установку, дающую дополнительный ток в общую систему, небольшой консервный завод, где перерабатывалось моржовое и тюленье мясо.

После обеда Метелица осмотрел механические мастерские, точнее небольшой ремонтный завод.

Вечером, сидя у камина в большой гостиной у Ивана Теина, Метелица задал главный вопрос, который его занимал все время, пока он осматривал уэленское хозяйство.

— Ну, а как человек? Здесь, в Уэлене, он достиг того, о чем мечтали все предшествующие поколения: имеет теплый и надежный кров, не думает о пропитании, или, как говорится, о хлебе насущном, по мере надобности у него есть медицинское обслуживание, нет вопроса и об образовании. А дальше-то как? Растут у него потребности?

— А где предел потребностей и желаний человека? Наверное, все же человек — это не только я или вы, мой сосед или коллега, а все человечество…

Иван Теин как бы раздумывал вслух, глядя на огонь, в котором потрескивали синими, зелеными огоньками просоленные куски плавникового леса, собранного по осени на старой Уэленской косе.