Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 3

Мужики Одноухого замерли как вкопанные и одновременно повернулись к стоянке.

А там уже началось то, что должно было начаться. Стоянка быстро наполнялась бегающими вооруженными людьми, яростными воплями, бабьим визгом и всем тем, что еще присуще сражению.

Прошло еще несколько секунд, и шок, охвативший людей Одноухого, пропал.

— Ловушка! — заорал кто-то снизу. — Это же ловушка!

На лице верзилы отразились сомнение и нерешительность. Кандид увидел, как несколько человек позади верзилы помчались назад к тростнику. То же самое случилось и там, куда кинулся Ворчун. Ситуация резко изменилась. Большая часть противника решила вернуться на стоянку, на подмогу своим. Не было осады, не было окружения, были несколько недоумевающих агрессивно настроенных человек. Кроме верзилы с этой стороны остался еще один мужик. Какой получился расклад у Ворчуна, Кандиду не было видно, он только заметил, что Сухой, размахивая топором, бросился туда, к нему на подмогу. Верзила, в свою очередь, тоже принял решение.

— Ох, я с вами разберусь! — злобно крикнул он, перехватывая копье и прыгая в их сторону.

Лохмач гаркнул и метнулся ему наперерез. Кинулись друг навстречу другу тела, треснуло древко, исторглись хрипы — Лохмач и верзила сцепились, рухнули на землю и стали скатываться к озеру. Значит, этот мой, пронеслось в голове Кандида. Он, не отрываясь, глядел на второго мужика и медленно спускался. Копья у мужика не было, вместо копья он держал рогатину, топор у него висел на поясе. Так, лихорадочно соображал Кандид, сверху не нападешь, придется — под ноги, главное — блокировать рогатину, а топор достать я ему не дам. Не успеет он топор-то достать…

И тогда случилось то, чего не ожидал никто.

Земля под ногами вдруг задрожала и заходила ходуном. Мужик с рогатиной резко мотнулся в сторону и упал, выронив оружие. Кандида швырнуло на землю, он судорожно схватился за траву, попытался вскочить, но его снова свалило. Тогда он пополз по содрогающейся земле к ближайшему дереву, ничего не соображая от ужаса, отчаянно работая руками и ногами. Наконец он уткнулся в ствол и с трудом поднялся, обнимая его и широко расставляя ноги.

То, что он увидел, было страшно.

Через всю поляну с глиняными проплешинами и дальше: налево и направо — в земле распахивалась громадная зияющая щель. Словно кто-то огромный разламывал пополам гигантский горячий пирог. Щель уходила в обе стороны от поляны и стоянки Одноухого: налево — куда-то далеко за Дурман-гору, направо — через заросли тростника, мимо пригорка, мимо лощины и в глубь леса. Трещина медленно расширялась, ее жуткие рваные края расползались друг от друга все дальше, и оттуда, из самых недр земли поднимались и курились в воздухе рваные белесые клочья пара. Вода в озере неистовствовала и плясала, земля тряслась у Кандида под ногами, дерево лихорадило в руках, и повсюду распространялся удушливый, затхлый запах сырой земли.

А потом внезапно все кончилось. Кошмарная дрожь под ногами исчезла, края Трещины перестали расходиться, и только пар беззвучно клубился над этой исполинской рваной раной. Сначала Кандид стоял, боясь пошевелиться и оторваться от дерева, и потрясенно глядел на развернувшуюся внизу картину. Минуло несколько секунд тишины. Полнейшей тишины, какую Кандид еще никогда не ощущал в жизни.

И началось это. Нечто, чему не было названия, что оказалось во много раз страшнее землетрясения и никак не поддавалось пониманию. Скопище людей на стоянке, как по команде, бросилось бежать по направлению к Трещине, снося на своем пути хижины и давя друг друга. Вопли ужаса прорезали пространство, от чего Кандид похолодел еще больше. Никто уже не сражался, свои и чужие вперемешку в панике неслись прочь со стоянки. Словно кто-то или что-то гнало их с южной стороны леса, гнало прямо к Трещине, в эту огромную ужасную, уродливую пасть. И люди подбегали к ней, и срывались в нее, кто-то останавливался в замешательстве на мгновение, кто-то прыгал сразу, кого-то сталкивали напирающие сзади. Они сыпались в Трещину, будто сметаемые огромной невидимой метлой; мужчины, женщины, дети — все с криками падали вниз и исчезали в черной бездне и клубах пара. Затем Кандид увидел, наконец, тех, кто послужил всему причиной. Какие-то серые приземистые твари, появившиеся из леса, резво бежали через стоянку. Кандид ни разу в жизни не видел таких животных. Они были чуть крупнее человека, очень быстро семенили на своих коротких ногах, двигаясь плотной цепью, словно хорошо обученные муравьи. Твари стремительно бросались на отставших людей, и тогда людей нелепо подкидывало вверх, они падали на землю и уже не вставали…

Из охватившего его шока Кандида вывел пронзительный крик рядом. Он оторвался от дерева и обернулся на звук. Серые твари были уже и здесь. Несколько штук их взбегало по склону со стороны стоянки, причем бежали они ничуть не медленнее человека. За те несколько секунд, что Кандид остолбенело пялился на приближающихся тварей, он успел разглядеть их вытянутые, покрытые слизистым панцирем тела, мощный шипастый хвост и сплюснутую голову, на которой не было заметно глаз, зато очень хорошо были видны два белых, торчащих вперед и напоминающих остро заточенные колья, не то зуба, не то рога. У трех передних тварей рога были наполовину красными, и с них противно и густо капало в траву. Несколько неподвижных тел мешками лежали на земле, кто-то отчаянно мчался к лесу, кто-то надрывно и предсмертно стонал, а серые твари приближались, покачивая на бегу головами.

И тогда Кандид окончательно пришел в себя и бросился по склону вверх. Силы начали стремительно таять, и он понял, что не надо бежать вверх, зачем же он бежит вверх, бежать надо туда, к подножию горы. Только бы успеть, только бы не упасть, иначе конец, смерть… Ему стало очень страшно, он даже не оборачивался, боясь увидеть омерзительные морды за спиной. Может быть, страх придал ему силы, он все-таки умудрился спуститься со склона и бежать стало легче. По бокам расплывчатыми пятнами мелькали заросли, он на ходу перепрыгивал кусты, пни с грибными наростами, мелкие ручейки, а в мозгу одна на другую громоздились обрывки мыслей. Залезть на дерево? Нет, могу не успеть… а вдруг они тоже умеют лазить по деревьям… Или, может, прыгнуть в озеро?.. А вдруг они и плавают, вдруг не добегу… Неожиданно опора под ногами исчезла, он ничего не успел понять, он только увидел что-то черное, несущееся навстречу, затем был удар и — темнота…

Он пришел в себя оттого, что что-то прохладное и влажное тыкалось ему в щеку. Живой, подумал он, не открывая глаз. Второй была мысль о Земляной дыре. Потом он открыл глаза и увидел над собой в широком круглом проеме лес. Лес будто наклонился над ним, заглядывая в яму своими ветвями, листьями, разноцветными переплетениями, клубками лиан, бурыми гроздьями непонятно чего, клейкими нитями и еще много, много чем, ведомым лишь ему одному; Кандид лежал на чем-то большом и мягком, на расстоянии ладони от лица вверх торчал окровавленный кол толщиной с руку. Кровь на поверхности кола уже запеклась. Кандид медленно сел. Вроде бы, он был цел и невредим, только голова гудела, и на лбу набухла огромная шишка. Теперь было ясно, что он угодил в охотничью ревунью яму. Ему здорово повезло, что он свалился не на один из кольев, а на тушу ревуна, правда при этом стукнувшись головой о костяной нарост на его спине. Ревун был крупный и попался в ловушку, по всей видимости, ночью. Хорошо, хоть сдохнуть успел, а то… Ревун, он и есть ревун. Гиппоцет, вдруг вспомнил Кандид. Так он, кажется, называется по-научному. На плече Кандида примостился слепец и тыкался носом во все стороны. Кандид ощупал шишку и прислушался. Никаких подозрительных криков и шумов. Вероятно, он пролежал без сознания довольно долго, потому что солнце уже взошло. В лесу разгорался день.