Альфред Ван Вогт - Война нервов

Ни машин, ни самолетов, ни автомобилей он не увидел. Не было у них и ничего, что походило бы на то оборудование, которым пользуются земляне для межзвездных сообщений, — хотя бы космодромов, которые обычно занимают площадь во много квадратных миль. Скорее всего нападение на корабль было иного свойства.

Как только он пришел к своему негативному выводу, изображение на стене сменилось. Теперь он обнаружил себя уже не на горе, а в здании в центре города. Что там ни говори, а прекрасная цветная картинка продвигалась вперед, и он даже умудрился заглянуть за ее краешек. Но больше всего его заботило, что способ изображения ему непонятен, он не мог понять, как им удается этот показ. Одна картина сменяла другую почти мгновенно. Прошло меньше минуты с тех пор, как он выразил им рисунком на доске свое желание получить информацию.

Но мысль об этом мелькнула и исчезла. Теперь он прослеживал взглядом сверху вниз стену одного из строений. Расстояние между домами не превышало десяти футов, что позволяло разглядеть такое, чего не видно было с холма. Все здания на разных уровнях были соединены друг с другом узенькими, всего в несколько дюймов шириной, дорожками. И по ним двигались пешеходы этого птичьего города.

Прямо под Гроувнором два горожанина шли навстречу друг другу по такой вот узенькой дорожке. Казалось, их совершенно не тревожило, что до земли сто, а то и более футов. Они спокойно продолжали свой путь. Встретившись, каждый отвел далеко в сторону ногу, что была снаружи, а затем обвил ею ногу встречного и поставил ее на дорожку, затем согнул вторую ногу, перенес ее вперед — и вот они уже разошлись и так же спокойно последовали дальше. На всех других уровнях точно таким же образом двигалось множество прохожих. Наблюдая за ними, Гроувнор решил, что кости у них очень тонкие, пустотелые и что существа эти очень слабого сложения.

Картины сменяли одна другую. Место действия переносилось с одной улицы на другую. Показали даже все стадии воспроизводства этих существ. Так, в одних случаях ноги и руки и большая часть туловища уже освободились от родительского тела. В других — существа были еще сдвоенными, каких он уже видел раньше. Но в какой бы стадии ни проходил процесс воспроизводства, это ни в коей мере не обременяло родителей.

Гроувнор попытался было заглянуть внутрь какого-то помещения, как изображение стало меркнуть. Через мгновение город исчез совсем, а на его месте появилось раздвоенное существо. Пальцем оно указывало на энцефалорегулятор. Ошибиться в значении этого жеста было невозможно. Свою долю договоренности они выполнили, теперь наступил его черед.

Наивным было с их стороны рассчитывать, что он это сделает, но у него не было выбора: он должен был выполнить свой долг.

— Я спокоен, я расслабился, — звучали записанные на пленку слова, — Мысли мои ясны. Мои видения совсем не обязательно совпадают с тем, на что я смотрю. То, что я слышу, может ничего не значить для моего разума. Но я видел их город через их восприятие. Соответствовали ли виденные мною изображения действительности, неважно, я все равно спокоен, я расслабился…

Гроувнор внимательно выслушал записанные им слова, затем повернулся к Корите.

— Вот так-то, — просто сказал он.

Может случиться и так, что он перестанет слышать эти слова, но они закрепились в его сознании. И будут еще сильнее контролировать его мозг. Продолжая слушать, он в последний раз проверил энцефалорегулятор. Все получалось так, как он хотел.

Корите он объяснил:

— Я установил автоматический выключатель на пять часов. Если вы потянете на себя вот этот рычажок, — он показал на красную рукоятку, — то сможете освободить меня раньше намеченного срока. Но делать это нужно только в случае крайней необходимости.

— Что вы подразумеваете под крайней необходимостью?

— Ну, например, если нас здесь атакуют…

Гроувнор задумался. Он хотел бы, чтобы эксперимент прерывался, и не раз. Но то, что он собирался сделать, не было голым научным экспериментом. Это была игра, но от нее зависела не только его жизнь. Приготовившись, он положил руку на диск управления. И замер.

Наступил решающий момент. Через несколько секунд групповой разум бесчисленного птичьего народца овладеет частью его нервной системы. Несомненно, они попытаются взять под контроль его сознание, как уже произошло с другими членами команды «Гончей».

Он был уверен, что устоит против нескольких гипнотизеров, действующих совместно. Он не увидел у них ни машин, ни даже колесного транспорта — самого примитивного из механических приспособлений. Сначала он было подумал, что они пользуются чем-то вроде телевизионных камер. Но теперь уже точно знал, что видел город их глазами. А в таком случае телепатия как сенсорный процесс была у них так же остра, как и их зрение. Сила массового разума миллионов птицеподобных обитателей планеты могла преодолевать расстояния в несколько световых лет. Они не нуждались в машинах.

И Гроувнор даже не пытался предугадать последствий своей попытки стать на некоторое время частью их коллективного разума.

Слушая запись, Гроувнор возился с диском настройки энцефалорегулятора, слегка изменяя ритм собственных мыслей. Теперь если бы даже он захотел, то не смог бы воспринять внушения инопланетян полностью. В ритмичных пульсациях заключались все варианты — нормальной психики, нездоровой психики и безумия. Он ограничил прием колебаний тем, что на психологической диаграмме соответствовало бы норме.

Регулятор перенес колебания на пучок света, направленный прямо на изображение на стене. Если даже модель, закрепленная в луче света, оказала воздействие на личность того, чей образ был на стене, в ее поведении это пока никак не проявилось. Но Гроувнор этого и не ждал и потому нисколько не разочаровался. Он был глубоко убежден: результат проявится через изменения в тех структурах, которые они направят на него. И конечно, его нервной системе достанется крепко.

Очень трудно было целиком сосредоточить свое внимание на образе, но он заставил себя это сделать. Энцефалорегулятор стал явственно корректировать его видение. А он продолжал настойчиво смотреть на образ на стене.

— Я спокоен и расслабился. Мысли мои ясны…

В какой-то миг слова громко прозвучали у него в ушах. И тут же пропали. А вместо них послышался рокот, будто гром прогремел вдалеке.

Рокот постепенно утихал. Он перешел в ясный шорох, подобный шуму моря в большой раковине, если ее приложить к уху. Гроувнор увидел слабый свет. Он исходил откуда-то издалека и был похож на свет лампы, скрытой в тумане.