Window Dark - Круги измерений

Именно так! Коридор не заканчивался ни дверью, ни окном. В нем просто отсутствовала стена. Еще шаг, и ковер попросту исчез из-под ног Виктора. Теперь его ботинки замерли на мягком золотисто-желтом песке, перед глазами тихо накатывались на берег волны бескрайнего моря, а над головой раскинулась бездна ярко-голубого неба самой середины дня. Не надо забывать, что Виктор находился в шестиэтажном здании и добрался пока лишь до второго этажа. Но не было вокруг ни потолка, ни стен. И как-то не верилось, что где-то в глубине моря скрывается обыденный пол, покрытый красным ковром. Бесконечность просторов ошеломила Виктора. Он стоял, машинально засунув руки в карманы просторных брюк фабрики «Сигнал». Левая ладонь судорожно сжимала измятый донельзя платок. Правая намертво впилась в ключ от квартиры. Происшедшие вокруг перемены оказались настолько невероятными, что Виктор забыл обо всем, даже о том, как и зачем оказался он на этом самом месте.

Резкая перемена обстановки настолько потрясла неподготовленного путешественника, что он своим корпусом навалился на вертикально вкопанное в песок бревно. Волны всплеснули и на поверхность выбралась дружина молодцов, одетых в блестящие кольчуги, атласные штаны и сафьяновые красные сапоги. Руки их сжимали копья, а головы венчали остроконечные шлемы. Из стройных рядов проворно выбрался худощавый богатырь, который осторожно, но безоговорочно отодвинул Виктора от столба и прикрепил на освободившееся место исписанный бумажный прямоугольник. Верхний его край был густо замазан желтым слоем, сквозь который просвечивало трудноразличимое слово «Молния». Ниже было аккуратно выведено «Боевой листок», а вслед за ним развернулась объемная поэма, из которой Виктор успел разобрать только первое четверостишие: «Провели мы подготовку. Кто копьем, а кто винтовкой. На просторах всех морей. Двадцать семь богатырей.»

— А почему двадцать семь, — недовольно заметил Виктор. — Должно быть тридцать три. Я знаю. Я в школе учил.

— Васюкин, доложить, — сбоку объявился могучий черноусый дядька. Из второй шеренги донесся звонкий мальчишеский голос:

— По штату — тридцать три. По списку — тридцать три. В наличии двадцать семь. Один вакант. Комаров, Жбанидзе, Ханмамедов — командировка. Севастьянов — прогул. Аникина — декретный отпуск.

— Это как? — не понял Виктор. — Богатырь, значит, в декретном отпуске?

— Разрешите доложить, — с этим возгласом из первой шеренги, отстучав три шага, выбрался высокий, красиво сложенный богатырь, чьи сапоги украшали каблуки-шпильки. Одним резким жестом он сдернул шлем и по спине расплескался водопад золотистых волос. Черномор огорченно кашлянул, но по уставу придраться не смог. Виктор заметно оробел.

— Нет, мы не потерпим, — богатырь напирал на Виктора внушительным бюстом. — Прошли те времена, когда женщин затирали, отводили им роль домашней посудомойки, поварихи и воспитательницы детей. Современная женщина не станет терпеть притеснения со стороны грубых, потных скотов, гордящихся своими мужскими принадлежностями. Мы долго терпели, но теперь ничто нас не остановит. Равные права с мужчинами. Равные, а не ущербные. Нам не нужно от мужчин глупое сюсюканье, ханжеское отшаркивание, откровенное лизоблюдство с той лишь целью, чтобы отвлечь нас от прогресса и использовать как постельную принадлежность…

Виктор краснел то ли от темы беседы, то ли от стыда за мужскую половину человечества и всей вселенной, то ли на всякий случай. Его организм не был подготовлен к таким неожиданным обстоятельствам. В одном из научных журналов он как-то прочел перепечатку статьи западного профессора, клеймящую феминизм. Нет, он понял уже тогда, что феминизм не сулит ничего хорошего, но даже не догадывался, насколько все плохо.

— Равные, — раскатывалось над пляжем. — Нет ничего такого, чтобы женщина не сумела сделать лучше, чем те ублюдки, называющие себя мужчинами. Равную зарплату. Только так вселенная не упадет в бездну хаоса. Равный доступ ко всем без исключения профессиям…

Дружина внимала, опустив головы. Дядька Черномор смущенно покашливал. Виктору на ум пришла одна мысль. А во вселенной наметились маленькие изменения, катализатором которых выступил сам Виктор, хоть он того даже не подозревал.

«На свете рождается слишком мало людей, желания которых хоть сколько-нибудь значат,» — высечено на высокой скале в окрестностях одной из планет Альдебарана на альдейском и баранском языках мысль древних. Злые негуманоидные существа с зеленой планеты без названия утверждают, что ее оставил неудачливый альпинист, так и не добравшийся до вершины. Но ученый совет Дан-Кссссситраля (не ошибитесь в количестве букв «с», иначе вас съедят первые же автоматические челюсти первого попавшегося дан-кссссситральца на первом же ученом совете) доказал, что в жизни каждого существа в возможных и невозможных вселенных отведено по крайней мере три момента, когда загаданные желания или просто странные ассоциации сбываются, хотите вы того или нет. К сожалению прочитать это простое и изящное доказательство пока не представляется возможным, так как ученый совет не успел оформить его в виде связного отчета и временно прекратил свою работу в ожидании наступления момента Всеобщего Великого Равновесия. Что это такое, пока еще не установлено. Поэтому величайшие умы и ждут его прихода, чтобы завизировать свои наблюдения всеми трехсот пятьюдесятью двумя органами чувств.

Моменты исполнения желаний обычно предпочитают нагрянывать нечаянно, выбирая те секунды, когда их совсем не ждешь. Поэтому вышеупомянутый момент наступил у Виктора неожиданно и прошел незаметно для него самого. Зато прекрасная воительница бесследно растворилась с морского побережья и заново кристаллизовалась в четырех километрах от маленькой сибирской станции в составе передовой бригады шпалоукладчиц, выполняющих сто пятьдесят девятый процент своей нелегкой, но крайне необходимой для общества нормы. По оценкам местных и региональных статистиков всплеска феминизма на маленькой сибирской станции не наблюдалось ни в этот, ни в последующий годы. Его также не наблюдалось до того самого мгновения, когда Земля превратилась… Но, вообще-то, это уже совершенно другая история.

Заметно повеселевший Черномор скомандовал «Кругом» и увел присмиревшую дружину обратно в морские глубины. Сквозь плеск набежавшей волны донеслось: «Ванюков! — Я, товарищ майор! — Переписать утративший актуальность боевой листок! — Есть…» То ли дистанция была уже велика, то ли неведомому Ванюкову не хотелось переписывать все заново, минусуя внеплановые потери, но в последней фразе положенная легендарной дружине бодрость в голосе уже не чувствовалась.