Грег Бир - Путь всех призраков

До «Редута» оставалось меньше десяти тысяч километров.

Карн и Расп вынули свои ключи из футляров и усердно пытались разобраться в состоянии Пути.

В пяти тысячах километров от «Редута» на стенах Пути появились следы бывших здесь огромных конструкций — магистралей, соединявших, наверное, связанные между собою врата. Однако самих врат не было. Магистрали были разрушены и превратились в полосы мелкой пыли, похожей на порох.

Олми смятенно покачал головой.

— Ничего похожего на то, о чем докладывали всего несколько недель назад.

— Я тоже наблюдаю нечто необычное, — сказала Расп.

— Что-то, имеющее отношение к наступлению яртов, — добавила Карн.

— Что-то, о чем нам не сказали? — удивилась Пласс. — Погибшая колония?

— Наша или яртская? — спросил Олми.

— Ни то, ни другое, — ответила Карн, оторвавшись от своего ключа.

Она подняла ключ — небольшой, с кулак размером, шарообразный аппарат на двух рукоятях — и повернула дисплеем к Олми и Пласс. Олми и раньше видел, как работают открыватели врат, и неплохо разбирался в изображениях на дисплее, хотя сам пользоваться ключом не умел.

— Здесь никогда не открывались ни одни врата. Это все — подделка.

— Приманка возле капкана, — сказала Пласс.

— Хуже. Врата возле «Редута» искажают вероятности и изгибают мировые линии. Здесь отлагается осадок реальностей, которые никогда не существовали.

— Путь разговаривает во сне. Это ночные кошмары нашей не-истории, — сказала Карн. На этот раз близнецы, казалось, были подавлены, более того, испытывали полное отчаяние. — Не понимаю, как можно работать, оказавшись на такой изогнутой линии.

— Так что же это? — спросил Олми, указывая на остатки разрушенных магистралей, городов, дорог между призрачными вратами.

— Будущее, — ответила Карн. — Возможно, это то, что будет, если мы не сумеем сделать того, что должны.

— На человеческие строения не похоже, — высказала свое наблюдение Пласс. — Архитектор-человек никогда не проложил бы магистрали так, как здесь. И ярт, насколько мы можем судить, тоже.

Олми сосредоточенно нахмурился.

— Если бы Путь создал кто-нибудь другой, это могли бы быть их развалины, следы их гибели.

— Чудесно, — нервно засмеялась Карн. — Именно на это мы и надеялись! Если здесь открыть врата, к чему бы это могло привести?

Пласс схватила Олми за руку.

— Сообщите в Шестиединый, что эта часть Пути должна быть закрыта. Здесь нельзя открывать врата!

— Почему? — спросила Карн. — Подумайте, сколько нового мы могли бы узнать. Новые миры…

— Я согласна с сер Пласс, — сказала Расп. — Наверное, есть варианты и хуже, чем найти вселенную чистого порядка. — Она выпустила ключ и взялась за голову. — Здесь больно даже держать в руках инструменты. Мы бесполезны… если здесь открыть врата, они поглотят нас быстрее, чем те, что возле «Редута»! Согласись, сестра.

Но Карн была упряма.

— Не вижу причин. Думаю, это было бы очень интересно. Даже восхитительно.

Пласс вздохнула.

— Этот ящик открыл для нас Конрад Коженовский, — объяснила она Олми. — Испорченные дети-гении тянутся к злу, как насекомые — к трупу.

— Я думал, зло — это беспорядок.

— Теперь вы поняли, что это не так, — возразила Пласс, Расп посмотрела на нее и Олми. Ее глаза были прищурены, а мысли, судя по взгляду, самые неприятные.

Олми дотянулся до ее ключа и взял так, чтобы тот не ударился о переборки. Карн немедленно отобрала инструмент и сунула его сестре, процедив:

— Ты забываешь о своей ответственности. Можно либо бояться нашего задания, либо принимать его с отвагой и радостью. Если поджать хвост, ничего хорошего не получится.

— Да, сестричка, ты права — по меньшей мере в этом. — Расп засунула ключ в футляр, одернула одежду и отерла платком лицо. — В конце концов, мы все направляемся туда, куда всегда направлялись и всегда будем направляться.

— Вот что бывает, когда попадаешь туда, где все постоянно меняется, — сказала Карн.

Пласс побледнела.

— Мой муж всякий раз приходит не таким, как раньше. Сколько же адов вокруг него?

— Вокруг каждого лишь один, — сказала Расп. — К вам возвращаются разные мужья.

Столь далеко от «Пушинки» никогда такого не встречалось, но Олми разглядел обломки яртских укреплений — разрушенных, мертвых и пустых. Дальше Путь был затянут вихрями черного с красным песка — в нем висела и извивалась, словно клубок змей, целая пустыня. Ничего подобного раньше тоже никто не видел. Олми почувствовал если не желание жить, то по меньшей мере какую-то искру жизни, а потом — признательность судьбе за столь необычайное зрелище.

На Ламаркии он был свидетелем причудливейших капризов биологии. Здесь, возле «Редута», сама реальность изменялась и отрицала самое себя.

— Тот, кто окажется здесь после нас, увидит совсем другое, — сказала Пласс. — Нас занесло в изогнутую мировую линию Пути, может быть, вовсе и не нашу.

— Ни за что бы не поверила, что такое возможно, — промолвила Расп, и Карн нехотя согласилась. — Нас учили не такой физике.

— Оно может создавать любую физику, какую пожелает. Любую реальность. У него есть столько энергии, сколько угодно.

— Ему ведомо лишь единство. — Карн положила Пласс руку на плечо. Той, похоже, было все равно.

— Оно не знает никакой большей силы, чем его собственная. Но может разделять свою волю на иллюзорные части. — Пласс указала рукой на тысячи километров кружащегося в вихрях песка. — Это — момент спокойствия, прочного сосредоточения. Если я правильно помню, если личность моего мужа… личности моего мужа, возвращаясь, говорят правду, обычно оно неистовствует куда сильнее. Куда изобретательнее.

Карн состроила рожицу, потерла ладони друг о друга и взялась за рукояти ключа. От сосредоточения ее лицо сделалось как каменное.

— Я чувствую. Брешь все еще существует.

Расп взяла свой инструмент и тоже сосредоточилась.

— Да, — подтвердила она, — брешь существует. Плохо. Она парит над самым Путем. Должно быть, снизу она выглядит, как звезда злосчастья…

Они пролетели сквозь тонкий голубоватый туман, поднимавшийся с северного конца песчаной пустыни. Вихрелет слегка зазвенел.

— Вот она, — сказала Пласс. — Точно, ее ни с чем не спутаешь.

Врата, пробитые Исой Данной, расширились и поднялись над дном Пути — именно это Расп и Карн почувствовали при помощи своих инструментов. Теперь, когда до пункта назначения оставалась всего сотня километров, круглая брешь была хорошо видна. Вокруг нее плескался ореол цвета птичьей крови, рубинов и магии. Черная сердцевина была с этого расстояния не больше ногтя, но Олми казалось, что он видит только ее.