Елена Федина - Призрак Малого Льва

До дома было недалеко. Конс нашел Флоренсию внизу в гостиной. Она сидела в кресле у стола, пышные каштановые волосы лежали шапочкой вокруг худенького лица. С первого взгляда, давным-давно, ему не понравилось это лицо, узкое, строгое, с широкими темными бровями. Он просто панически боялся ее и того, что она с ним собирается делать. Теперь даже смешно было об этом вспоминать…

Вся гостиная как будто освещалась ее присутствием. Конс улыбнулся и сел на пол, у нее в ногах.

— Знаешь, я тебя люблю, Фло.

— Да? — ее темные брови удивленно приподнялись, как будто она в первый раз это слышала.

— Интересно, что бы я без тебя делал?

— Был бы синим, страшным, злым и невоспитанным, — улыбнулась в ответ Флоренсия.

— Таким ты меня не любила?

— Любила.

— Неужели?

— Я влюбилась в тебя заочно, еще до того, как увидела.

— Это ты сейчас придумала?

— Зачем мне что-то придумывать? Когда я услышала, что есть мужчина, который прыгает от звезды к звезде из-за одной только любви, для меня все перевернулось. Я только подумала: «Ну почему не меня он так сильно любит!»

— А теперь ты меня отмыла, отбелила, воспитала, держишь возле подола и запрещаешь прыгать не то что к другой звезде, а даже в соседнюю комнату. Вот и пойми этих женщин!

— О чем ты говоришь, — вздохнула Флоренсия, — нам бы самим себя понять!

Конс поцеловал ее колени и тут только заметил, что она в своем рабочем костюме.

— Ты куда это собралась?

— Адела плохо себя чувствует. Меня это тревожит. Я должна осмотреть ее в больнице. Сейчас она оденется, и мы полетим.

— Что-нибудь серьезное?

— Не думаю. Но лучше перестраховаться.

— А как же прием, Фло?

— Немного опоздаю, вот и все.

Адела медленно, держась за перила, стала спускаться из своей комнаты в гостиную. Лицо ее было бледнее обычного, даже яркие губы побелели. Конс взглянул на нее и вдруг почувствовал щемящую тоску. Не жалость, не тревогу, а именно тоску. Он подбежал к ней и помог спуститься.

— Все в порядке, папа, — слабым голосом сказала Адела, — просто болит внизу живота. Не волнуйся.

Он не мог не волноваться, видя ее в таком состоянии. Дочь решилась на отчаянный шаг, сделав из себя заложницу эксперимента. Становилось жутко от мысли, что эксперимент может оказаться неудачным. Конс подхватил ее на руки.

— Давай-ка я тебя донесу.

— Я бы и сама дошла.

— У тебя пока еще есть отец.

Он отвез их в больничный городок. Там, в просторной палате, нашпигованной оборудованием, они и расстались.

— Что ты так переживаешь? — сказала ему Флоренсия, — срок у нее уже большой, мальчик вполне здоровенький, даже если будут преждевременные роды, малыша мы спасем. Ты обречен стать дедом, Миджей Конс Индендра.

После торжественной части, где Гектор говорил о дружбе народов и грандиозных совместных планах, гости разбрелись по огромному залу, расположенному под шестигранным куполом. Купол подпирался черными мраморными колоннами и освещал всё внизу золотисто-сиреневым светом. В этом свете все казались загадочными и непохожими на себя.

По периметру зала были поставлены накрытые столы для желающих выпить и подкрепиться. Для них же между колонн сновали расторопные роботы с подносами. Прием был устроен полпредом Гектором с целью всех перезнакомить и хоть как-то смягчить накалившуюся атмосферу.

Первое, что сделал Ольгерд — свел Синелу с сестрой. Ингерда выглядела несколько растерянной и без конца озиралась. Он не узнавал ее. Это была какая-то незнакомая женщина, строго одетая, с атлетично подтянутой фигурой, с волевым красивым лицом, с гривой непривычно светлых, почти рыжих волос и с родными зелеными глазами. Только глаза от нее и остались.

Синела после трех дежурных фраз, взяла ее под руку и обещала все показать. Ольгерд не переставал удивляться, как быстро женщины находят общий язык.

— Боже мой, кто это?! — неожиданно как девочка изумилась сестра.

Они, все трое оглянулись. По залу расхаживала королева. Эта женщина была бы, пожалуй, уродлива, не будь она так величава и так ухоженна. Платье же ее из золотой парчи тянулось за ней шлейфом в три метра. Королева была рослая, сразу видно, что сильная, и далеко не молодая женщина, в ее пышной прическе сверкали блитты, самосветящиеся кристаллы с Герсионы, похожие на настоящие маленькие звезды. Только она, да еще Флоренсия могли себе позволить такие украшения.

— Это Сия, — коротко ответил Ольгерд.

Изумление на лице Ингерды не прошло.

— Старшая сестра наших Прыгунов, — уточнил он, — и мать Ру Нриса.

— Почему я о ней никогда не слышала?

— Она всегда жила с сыном. И была страшно уродлива, пока тетя Флора ее не вылечила.

— Она великолепна, Ол!

— Милейшая дама… если сочтет тебя достойным своего внимания.

— Никогда не видела живых королев. Только у Зелы в театре.

— Можешь полюбоваться.

Ольгерд Сию не любил. Всех, кого эта женщина считала своими, она стремилась всячески опекать. Ее забота была навязчива и часто необоснованна. А поскольку и он попал в число ее любимчиков, ему доставалось тоже. Сия всеми силами отстаивала за собой право лезть в дела своих братьев и их близких. Тем непонятнее было ее полное безразличие ко всем остальным.

Она заметила Ольгерда, улыбнулась ему и уже хотела подойти, но ее перехватил Конс. Он что-то сообщил своей сестре, отчего та заметно разволновалась и пошла в противоположную сторону. Шлейф тянулся за ней.

— Конс один, — заметила Ингерда, — где же тетя Флора?

— Не знаю. Пойду узнаю, что случилось.

— Иди, — улыбнулась Синела, — мы тут сами разберемся.

— Я скоро вернусь.

Постоянно натыкаясь в зале на знакомых и раскланиваясь, Ольгерд потерял Конса из виду. Ему захотелось чего-нибудь выпить, на душе было скверно, а перед глазами все еще стоял сумрак подземелья. И яркий фонарь на шлеме Риции, бьющий светом в лицо. Он остановил робота и снял с подноса стакан с коктейлем.

— И мне захвати, — послышалось за спиной.

Риция стояла на фоне широкой черной колонны, как готовая живая картина. Ее платье было великолепно: длинное, изящное, мерцающее серо-голубым мягким блеском, с целомудренным вырезом лодочкой и, как всегда, безо всяких украшений. Она сама была — украшение.