С Златаров - Третье Тысячелетие

— Благодарю за разъяснение. Все-таки я имею право знать родословную своей будущей супруги, — сказал Ангел. — Впрочем, не торопитесь. Когда мы поженимся, вы мне все расскажете в подробностях.

— Скоро ли свадьба? — насмешливо осведомилась девушка; выглядела она озадаченной, хотя и пыталась это скрыть.

— Для начала, как водится, примите свадебный подарок, — отчеканил новоявленный муж, извлекая из кармана медальон. — И, пожалуйста, берегите его, как если бы он достался вам от бабки Калояны! А если, паче чаяния, утеряете, то не зарекайтесь выйти замуж за того, кто найдет медальон, будь он распоследним бродягой. Одному только дьяволу известно, чем заканчиваются легкомысленные клятвы…

Побледневшая девушка вскочила, не решаясь протянуть руку к украшению.

— Откуда можете вы знать даже то, как я… я была совсем одна, когда… и потом… никто…

— Берите, милое созданье! И не опасайтесь ничего! — сказал Ангел и тоже встал; ему уже не хотелось ее разыгрывать. — По некой невероятной случайности, или чуду, или бог весть чему мы знаем довольно много. Но теперь нас ждет неотложная работа. Мы еще вернемся к этому разговору в другой раз.

— Как хотите, — тихо отвечала она и пошла их провожать. У ворот она протянула руку и добавила: — Меня зовут Калояна…

Климент сидел на широком подоконнике. Его силуэт, едва различимый на фоне звездного неба, висел как бы в пустоте.

— Не зажигайте лампу! — учтиво попросил он, когда они вошли в комнату. — Меня раздражает свет… К тому же темнота наводит на откровенность.

— Вы держитесь так, Климент, как будто знали заведомо, что мы придем! — подхватил вызывающе Марин, усаживаясь на кровать.

— К несчастью, я знаю слишком много, — вздохнул Климент.

— Не потому ли, что в совершенстве постигли основы телепатии? — спросил Ангел.

Сидящий на подоконнике усмехнулся.

— Смешно так думать. Ни один телепат не способен одинаково хорошо провидеть и прошлое и будущее.

— Тогда чем же вы одарены?

— Писатели-фантасты называют это машиной времени. В данном случае речь идет о крохотной железе, размером с божью коровку, не более. Она-то и позволяет экстраполировать любое событие по двум направлениям.

— А всех ли людей снабдила природа такой железой?

— Буквально всех. Может быть, одно из доказательств тому — толкование снов. Сны — те же скачки во времени, только люди не могут их толком объяснить. Даже с помощью теории наследственной памяти.

— Выходит, между вами и нами нет никакой разницы? — усомнился Марин.

— Абсолютно никакой.

— Почему же тогда вы способны предсказывать, а мы — нет? — сказал победоносно Ангел.

— Я много размышлял над этим, — спокойно отвечал Климент. — И делал множество опытов. Действительно, я самый обыкновенный человек: болею гриппом и ангиной, а если порежу палец, кровь моя такая же красная, как у других. Но моя железа развита болел чем у других людей, именно потому я могу предсказывать. В сравнении с людьми я как левая рука и правая. Назовем условно всех людей «правосторонние», то есть им соответствует симметрия правой руки. Тогда — разумеется, лишь в известном отношении — я «левосторонний», с обратной симметрией.

— Это произвольный пример, не так ли? — спросил Ангел.

— Нисколько. Я назвал людей «правосторонними», потому что их железы перерабатывают определенные вещества в пище именно в «правые», то есть в вещества, которые направляют плоскость поляризованного света вправо. У меня же все наоборот. Точный механизм мне неизвестен, но именно «левые» вещества, попадая в мозг, наделяют человеческое сознание возможностью делать невероятные скачки во времени. Эти скачки вы называете предсказаниями. Вопрос формулировки, не более. В сущности, это просто перемещение во времени.

— Но это же недоказуемо! — воскликнул сбивчиво Марин. — Допустим, в нашем теле существует эта железа. Однако вы не можете видоизменить ее так. чтобы…

— Проще всего пойти обратным путем, — перебил его Климент с превосходством. — А почему бы не синтезировать некие «левые» вещества? Тогда любой человек мог бы совершить подобное путешествие во времени с помощью нескольких миллиграммов абсолютно безвредного снадобья…

— Понимаю! — закричал возбужденно Марин. — Это идея!

— Отчего же вы не синтезируете, боже мой? — воспламенился и Ангел. — Чего вы ждете?

— Сознаюсь, я давно уже работаю над синтезом, — сказал кротко Климент. — Но положение, в котором я нахожусь сейчас…

И вот тут-то двое врачей-практикантов протрезвели. Только теперь они вспомнили, что этот невероятный разговор происходил не в академии наук и не на международном симпозиуме, а в психоневрологической клинике, в одной из ее бесчисленных палат.

Марин поглядел на светящиеся стрелки часов.

— О, да уже около семи! Как неощутимо летит время с вами, Климент!

— Я лечу впереди времени, — загадочно отвечая безумец и добавил: — Однако об этом — в другой раз. Наверное, вы торопитесь.

— Да, у нас важная встреча, — хладнокровно солгал Марин.

— Знаю! — гласил двусмысленный ответ.

— Я совсем запутался, — признался Ангел, когда они остались одни в коридоре. — Любой может спятить, слушая Климента.

— Между прочим, теория его достаточно стройна, — размышлял Марин. — Большинство пищевых веществ, которые принимает человек, отклоняют поляризованный свет вправо. Не исключено, что…

— Стой! Что это? — Ангел указывал пальцем на стену, за которой находилась палата Климента. Он глядел перед собой как помешанный.

— Стена! — промямлил Марин.

— Я спрашиваю о направлении, глупыш.

— А-а-а… Запад… Даже юго-запад.

— Так я и думал! — заявил восхищенно Ангел и припустился бегом по длинному коридору.

Марин, привыкший к внезапным порывам своего друга, покорно последовал за ним. Вскоре он оказался в пустой комнате дежурного санитара. Ангел ждал друга у открытого окна.

— Гляди! — сказал он таким тоном, как если бы показывал на новый континент. Пред ними как на ладони сиял индустриальным благолепием целый район. — Это церковь, вон там, за ней, живу я, а вон дом Калояны. Видишь его? Через два перекрестка, второй дом от угла. И точно под окном Климента.

— Действительно. А вон и железные ворота.

— Теперь уяснил механику предсказаний? — спросил победоносно Ангел. — Достаточна обладать хорошим зрением и легковерными глупцами, позволяющими себя разыгрывать.

— Выходит, он опасный лжец! — рассмеялся Марин. — Никогда бы не предположил. Остается только уточнить, кто свихнулся: он или мы?…