Тимофей Печёрин - Кладоискатель

— Не очень.

— Зря, молодой человек. Глядя на такие зрелища, можно узнать многое о нашем обществе. Рыцари, на потеху публике, сбивают друг друга с лошадей, а мы, забавляя Древних, сбиваем с тронов наших правителей и разрушаем города. Игра — это не просто развлекуха. Это отражение общества. Вот у горцев подобного зрелища нет. Не дают они себя задурить.

— Извините, — перебил я, совсем потеряв терпение, — мы бы хотели у вас кое-что спросить. Вы слышали о книге «Мертвая жизнь»? Вы же много читаете…

— Конечно, — Бернс расхохотался и закашлялся, — много читаю. Что еще делать старому дураку? Молодой человек, вы ведь уже взрослый. А верите в сказки.

— И все-таки?

— Короче! — книгочей с трудом встал, грохнул пустой кружкой об стол и бросил на него несколько золотых монет, — вечером поговорим. Я не в том состоянии и настроении. Лучше проводите старика до дома.

— Ладно, — согласился я.

Не осталось сомнений, что мы на верном пути.

Дворецкий, или слуга, без возражений пропустил нас, помогающих Бернсу дойти до дома. Разве что на Горма опасливо покосился. Хозяин проснулся только к вечеру, когда за окнами стало темнеть. Спустился к нам, терпеливо дожидавшимся его в гостиной. Вернее, это Горм терпеливо ждал, Джордж, волнуясь, ходил из угла в угол, а я рассматривал книжную полку. Там были и романы про рыцарей и прекрасных дам, и сборники стихов, и исторические документы, например, «Хроники Вертиго», и совсем мудреные трактаты, типа «О небесных светилах и их природе».

— Не ищите, молодой человек, нет у меня «Мертвой жизни», — сказал Бернс, — не было и не будет. И поменьше спрашивайте о ней на улицах.

— Почему? — я изобразил удивление, хотя догадывался.

— А потому, — Бернс подставил стул, порылся на верхних полках, потом куда-то ушел, тихонько ворча, потом вернулся, положив на стол здоровенный том с надписью «О народах и цивилизациях, некогда населявших мир», — потому, молодой человек, что те, кто не знает, сочтут вас за дурачка. А те, кто знает, сообщит, куда надо.

С этими словами Бернс начал листать том, страницу за страницей. Остановился.

— Ну, конечно, — сказал он, — Найтсшедоу! Кажется, припоминаю…

— Что? — переспросил я.

— Найтсшедоу. Был такой древний город. Это не самоназвание, под этим именем его запомнили. Но нам ведь не самоназвание нужно… Между прочим, довольно своеобразный был городок. Его жители были язычниками, но по тем временам само по себе это было нормой. Святая Церковь не имела большого влияния. Особенность была не в том. Заметили ли вы, господа, что сохранившиеся поныне языческие культы, как наши, так и варварские, поклоняются светлым, в крайнем случае, нейтральным силам? Я прав? — Бернс обратился к Горму.

— Мое племя поклоняется Великим Воителям. Это не боги, но и не просто люди. Они вечно сражаются с Мировым Злом, поселяющимся в душах людей. Наша вера учит, что душа воина, погибшего в бою, тоже будет сражаться в армии, возглавляемой Великими Воителями. А трусы, предатели и подлецы после смерти станут частью Мирового Зла.

— Вот! Вот! — Бернс даже захлопал в ладоши от радости, — в любой религии так. Либо поклоняются Свету, а Солнце — главный бог, либо чему-то доброму и благородному. В крайнем случае силе, но честной силе. И всегда есть Тьма, Зло, что-то отвратительное и подлое, то, что все ненавидят. И у нас так, и у варваров. Насчет горцев я не уверен, по-моему они ни в кого не верят, даже в черта зеленого. А что касается жителей Найтсшедоу, то у них все было наоборот. В городе господствовал темный культ Луны. И главным священным текстом у него была…

— «Мертвая жизнь»! — перебил я, не веря в свою удачу.

— Верно! Культ, как я уже сказал, был своеобразный. Он сулил своим поклонникам бессмертие. И не бессмертие души, как все религии, включая Святую Церковь. Бессмертие телесное, на земле. Собственно, в книге «Мертвая жизнь» описывались ритуалы, позволяющие это осуществить.

— Что-то вроде заклинания воскрешения?

— Куда там заклинанию! Магия по сравнению с этим — как насморк по сравнению с чумой. Никаких ограничений на время, на тлен, на повреждения. Прошедший ритуал «Мертвой жизни» никогда не мог умереть, правда живым в полном смысле тоже не был. Некое промежуточное состояние, которое может длиться очень долго, куда дольше обычной человеческой жизни. Одно неудобство — днем, при солнечном свете, полуживая плоть разлагалась. Отсюда — ночной образ жизни и поклонение Луне.

Жрецы культа, виллисы, хранили секреты ритуалов от остального народа, осуществляя таким образом власть. Говорили, что форма бессмертного существования зависит от степени веры обращенного. А на самом деле определяли эту степень в целях создания иерархии, общественной структуры под себя. В самом низу — живой но смертный рабочий скот. Ступенькой выше — безмозглые скелеты, трупы ходячие. Военная сила, не имеющая разума и чувств, полностью покорная чужой воле. Еще выше — аристократы, которым сохранили разум. С виду они не отличались от живых, разве что не выносили солнечного света и имели своеобразные потребности. А на самом верху — виллисы, которые сознательно сохранили себя живыми и смертными, предпочитая передавать секреты по наследству.

— И что стало с Найтсшедоу? — спросил я.

— То, чего следовало ожидать. Если цивилизация рушит свой фундамент — она обречена. Конец приближался медленно, но верно. Быть смертным в народе становилось все более, как нынче говорят, не престижно. Точнее, даже опасно. Мало того, что мирных тружеников угнетают и не считают за людей — для нашего общества это еще не трагедия. Но я уже говорил о «своеобразных потребностях». Видите ли, чтобы поддерживать бессмертие тела, необходимо было есть живую плоть. А чтобы при этом сохранить разум, нужно еще и пить живую кровь. А смертные, не желая быть пищей, шли в храм Луны и проходили ритуалы. Система стала работать как снежный ком — чем больше бессмертных, тем больше потребности в живой питательной массе. Чем больше потребность, тем с большей охотой смертные проходили обращение. А между тем их население сокращалось, а хозяйство разваливалось.

— А виллисы? Разве они не контролировали ситуацию? Не могли прикрыть лавочку? — спросил я.

— Виллисы? Понимаешь, неограниченная власть ведет к утрате инстинкта самосохранения. Представь себе это чувство безнаказанности, вседозволенности, передаваемое из поколения в поколение. В сочетании с бездельем и легкой жизнью. К тому же виллисы быстро превратились в закрытое сообщество, состоящее из нескольких семейных кланов, размножающихся между собой. В конце концов они скатились до кровосмешения. И выродились. Превратились в скот, живущий в свое удовольствие.