Василий Скородумов - Ветер перемен

* * *

Интересно еще и то, что сон, заставивший меня проснуться, запросто мог оказаться вещим. Ведь человек, на которого напал игуанодон, был... я. Правда, бредовость ситуации заключается в том, что на поверхности мне, боюсь, оказаться не суждено. Да и я привык к метро, мне и здесь хорошо.

И все-таки сон не давал мне покоя. Мне отчего-то казалось, что это отнюдь не результат моей бурной фантазии.

Когда же я пришел к палатке Петра Данилыча, все мысли о страшном зеленом чудище ушли на второй план. К сожалению, выгнать их из головы насовсем у меня не получилось. Помня наставления подрывника, я не стал возвещать о своем прибытии посредством колокольчика, а просто вошел внутрь.

Петр Данилыч, как я и думал, был уже на ногах.

- О, Олег, это ты! - взрывотехник лишь на секунду оторвался, чтобы посмотреть на меня и снова занялся своими делами. Сейчас он шуровал в коробке с нарисованным на ней черепом. Скорее всего, готовил свои взрывчатые вещества. - А ты, однако, первый. Вот уж не ожидал. Даже мои ребята еще не пришли. Сходи пока оружие возьми, что зря время терять?

А ведь довольно странно, что я прибыл первым. Мне казалось, когда приду, все уже будут на месте. Ан нет!

Но, может, я зря беспокоюсь? Что такого в том, что другие немного запаздывают? Такое ведь может быть, запросто. Все мы люди и всем нам свойственно совершать огрехи.

А вот и Фомич. Лежит плашмя на деревянном ящике, от которого, как мне кажется, еще ни разу не отходил, и негромко похрапывал. Пугнуть бы его сейчас хорошенечко, но потом такого от него наслушаешься, что сразу же пожалеешь о содеянном. Уши в трубочку свернутся и не вывернутся, и это только в лучшем случае. Нет, с ним лучше не шутить понапрасну. Фомич и так наверняка будет недоволен, что я его разбужу, и фактически второй раз за день стану просить у него автомат.

Как это ни странно, ничего кроме невнятного бормотания он не выдал. Видно, его Петр Данилыч предупредил, что я зайду. В противном случае на мою бедную голову посыпались бы самые отборные ругательства. Фомич, выдав мне автомат, пару магазинов к нему и даже зачем-то пистолет Макарова с полной обоймой, поворчал еще немного и снова лег на ящик. Сон у него чуткий, чуть тронь его - тут же проснется. Так что наше оружие, можно сказать, в относительной безопасности.

Вернувшись обратно в палатку Петра Данилыча, я увидел, что его команда уже была в полном составе. Причем в полной боевой готовности. Не хватало только Остапа. Небось скоро подойдет.

Петр Данилыч представил мне свою команду. По именам никого из подрывников никто не звал, поэтому у них были клички. Того, что был самый маленький, как по росту, так и по телосложению, звали Пакля. Самого здорового и самого бородатого - Леший. Тот, у которого на щеке красовалась татуировка, заслуженно носил кличку Ягуар - ведь вытатуирована была морда этого пятнистого представителя семейства кошачьих. Ну и последнего, одетого в оранжевый комбинезон, который до Катастрофы обычно носили либо работники канализации, либо гастарбайтеры, звали Сухарем.

- Ну-с, теперь, когда вы познакомились и все знаете, можно и в путь двинутся, - сообщил Петр Данилыч, вскидывая рюкзак себе на плечи.

- Погодите, а как же Остап, он с нами не едет? - удивился я.

- Почему же, едет. Не волнуйся, Олег, мы его на "Новочеркасской" заберем. Ему так удобнее будет.

Я пожал плечами. Хорошо, на "Новочеркасской", так на "Новочеркасской".

Все-таки не очень нравился мне этот Остап. Какой-то он был подозрительный, странный, не заслуживал доверия, по крайней мере, у меня. Но раз ему верит Петр Данилыч, мне ничего другого не остается, как полагаться на чутье подрывника. Сколько я знаю Петра Данилыча, он всегда умел разбираться в людях.

В начале туннеля, ведущего в сторону "Спасской", нас ждали две дрезины. Они были пригнаны заведомо с "Площади Александра Невского" специально для нас. Поскольку одна дрезина вмещала в себя всего лишь четыре человека, а наша группа, если еще посчитать отсутствующего пока Остапа, состояла из гораздо большего количества людей, транспорта было два. В каждом из них на высокой жердочке висел фонарь со свечой внутри, чтобы в туннеле был хоть какой-то свет.

Я, Петр Данилыч, Леший и Ягуар сели в первую дрезину, а Сухарь и Пакля, соответственно, заняли свои места во второй.

- Ну-с, Олег, ответствуй, ездил ли ты когда-нибудь на такой махине? - поинтересовался Леший.

- Да как-то не приходилось, - признался я.

- Зато теперь тебе представилась такая возможность, - Леший хитро улыбнулся, словно намеревался сделать какую-то пакость, и продолжил: - Значит, все очень просто. Ты берешься за ручку с одной стороны, а я - с другой. И по очереди опускаем ее вниз. Это похоже на качалки, что на детской площадке... были. Главное, не особо усердствуй, иначе быстро устанешь, это раз, и затормозить, если что вовремя не успеем, это два. Все понял?

- Конечно, все вроде просто, - сказал я и взялся за ручку. Потянул вниз. Поддалась она с трудом, но самое главное, что поддалась. Следом за этим ее опустил Леший. Мы медленно тронулись с места. За нами двинулась дрезина Сухаря и Пакли.

Когда мы развили приличную скорость, я уже перестал прилагать какие-либо усилия, чтобы опускать ручку. Рычаг словно сам, на автомате, взмывал вверх, а потом наклонялся вниз. Двигались мы достаточно быстро, и Петр Данилыч на всякий случай держал руку на рычаге тормоза.

Трубы, которыми были "испещрены" стены туннеля, мелькали у меня перед глазами только так. Иногда были видны пути, ведущие неизвестно куда. Вернее, этого просто я не знал.

Постепенно дрезина начала терять в скорости. Леший схватился за ручку и кивнул мне:

- А ну, Олег, налегай.

Я приналег. Как и в первый раз, пришлось употребить физическую силу, но очень скоро нужда в этом отпала. Постепенно наша дрезина набрала ход и теперь шла накатом. Потоки воздуха били мне в лицо, трепали волосы. До чего же это приятное ощущение!

- Эй, Ягуар, о чем задумался? - неожиданно спросил Петр Данилыч. Спросил громко, так как из-за грохота колес по рельсам слышимость была плохая.

Ягуар встрепенулся, словно ото сна, почесал щеку, на которой находилась татуировка.

- Да так, ни о чем, в общем-то...

- Ну, я же по лицу твоему вижу, что тебя что-то беспокоит. Ну, расскажи, может на душе легче станет.

Ягуар некоторое время помолчал, глядя в пол, а потом произнес:

- О смерти я думаю, Петр, о смерти. Что дальше будет, когда я умру? Что там, за пределами жизни, творится? В рай я попаду или в ад? Или может это все бредни?

- Э, парень, не рановато ли тебе об этом думать, а? - Петр Данилыч покачал головой. - Ты это брось, Ягуар. В твои-то годы, и о смерти думать... Ты в своем уме?