Филип Дик - Обман Инкорпорэйтед (сборник)
– Я рад, что ваши сотрудники ввели атропин не только мне, но и Ферри, – сумел сказать Рахмаэль Доскеру, когда дверца люка вновь распахнулась, впуская на сей раз нескольких служащих «ОбМАН Инкорпорэйтед». – Обычно в таких делах не щадят никого.
– Ему не вводили никакого атропина, – пристально глядя на Рахмаэля, возразил Доскер.
Протянув руку, он извлек из собственной шеи пустую трубку с полой иглой, затем точно такую же – из шеи Рахмаэля.
– В чем дело, Ферри? – осведомился Доскер.
Ответа не последовало.
– Это невозможно, – продолжал Доскер. – Всякий живой организм… – Неожиданно схватив Ферри за руку, он заломил ее и сильно дернул.
Рука Теодориха Ферри отвалилась в плечевом суставе, открывая повисшие провода и миниатюрные детали, продолжавшие функционировать в плече, но лишенные питания и безжизненные в руке.
– Сим, – прокомментировал Доскер и, видя, что Рахмаэль не понял, пояснил – перед ними симулякр[4] Ферри, лишенный нервной системы. – Значит, Ферри здесь не было. – Он отбросил руку прочь. – Естественно, с чего бы важной персоне рисковать собой? Сидит, наверное, на своем личном спутнике на орбите Марса и наблюдает за происходящим через сенсорные датчики своей имитации. – Доскер сурово обратился к однорукой копии Ферри:
– Мы действительно держим с вами связь через двойника, Ферри? Мне просто любопытно.
Симулякр Ферри открыл рот и произнес:
– Я слышу сам, Доскер. Не хотите проявить гуманность и доброту и ввести атропин служащим ТХЛ?
– Это уже делают, – сказал Доскер и подошел к Рахмаэлю. – Похоже, председатель совета директоров ТХЛ так и не почтил своим присутствием наш скромный корабль. – Он нервно улыбнулся. – Я чувствую, что меня обманули.
Однако Рахмаэль осознал смысл переданного симулякром Ферри подлинного предложения.
– Давайте немедленно отправимся на Луну, – предложил Доскер. – Говорю вам как советник… – Он крепко ухватил Рахмаэля за запястье. – Очнитесь. После введения атропина эти ребята оклемаются. Мы освободим их на спутнике ТХЛ, лишенном, разумеется, силового поля. И как ни в чем не бывало полетим за «Омфалом» на Луну. Если вы не согласны, я все равно воспользуюсь картой, которую дал мне сим, и уведу «Омфал» в космическое пространство, где его не сможет выследить ТХЛ.
– Но разве нам не поступило предложение? – машинально произнес Рахмаэль.
– Это предложение лишь доказывает, что ТХЛ многим готова пожертвовать, лишь бы не пустить вас в восемнадцатилетнее путешествие к Фомальгауту с целью взглянуть на Китовую Пасть, – пояснил пилот, пристально глядя на Рахмаэля. – А вы уже меньше заинтересованы в том, чтобы увести «Омфал» в неизведанный космос между планетами, где ищейки Ферри не смогут…
«Я мог бы спасти «Омфал», – подумал Рахмаэль. – Но пилот прав: разумеется, ему придется и дальше выполнять задание, ведь Ферри снял барьер, невольно доказав необходимость длительного путешествия».
– А как насчет компонентов систем глубокого сна? – спросил он.
– Просто доставьте меня к кораблю, – спокойно и терпеливо сказал Доскер. – Ведь вы не против, Рахмаэль бен Аппельбаум? – Проникновенный голос профессионала подействовал, и Рахмаэль кивнул. – Мне нужно узнать координаты от вас, а не по оставленной симом карте. Я решил не притрагиваться к ней. Жду вашего решения, Рахмаэль.
– Да, – сказал Рахмаэль и на негнущихся ногах прошел к корабельной трехмерной карте с подвесным указателем. Опустившись в кресло, он принялся прокладывать курс для темноглазого, темнокожего сверхопытного пилота «ОбМАН Инкорпорэйтед».
Глава 5
В «Лисьей норе», крошечном французском ресторанчике в центре Сан-Диего, метрдотель взглянул на имя, витиевато выведенное Рахмаэлем бен Аппельбаумом на листке, и сказал:
– Да, мистер Аппельбаум. Сейчас… – он посмотрел на часы, – восемь. – Рядом поджидала очередь хорошо одетых людей, что на перенаселенной Терре было обычным явлением. Каждый вечер после пяти все рестораны, даже скверные, заполнялись, а этот ресторан никак нельзя было отнести даже к числу посредственных, не говоря уж о плохих. – Жанет! – окликнул метрдотель официантку в модном комплекте из кружевных чулок и жилета нараспашку, оставляющего открытой правую грудь, сосок которой элегантно прикрывало украшенное швейцарским орнаментом устройство в форме золотой чашечки. Устройство воспроизводило псевдоклассическую музыку и отбрасывало на пол перед девушкой притягивающие взгляд движущиеся узоры, освещая ей путь в тесно уставленном крошечными столиками ресторане.
– Да, Гаспар, – ответила девушка, тряхнув высоко взбитыми на макушке светлыми волосами.
– Проводи господина Аппельбаума к двадцать второму столику, – приказал метр и с несгибаемой ледяной выдержкой проигнорировал взрыв возмущения посетителей, устало стоявших в очереди перед Рахмаэлем.
– Мне ни к чему… – заговорил было Рахмаэль, но метр оборвал:
– Все устроено. Она ждет вас за двадцать вторым столиком. – В голосе метрдотеля угадывался намек на его полную осведомленность о сложных эротических отношениях клиента, которых на данный момент, увы, не существовало и в помине.
Рахмаэль последовал за Жанет с ее швейцарским чудо-фонариком на груди в темноту под стук ножей и вилок людей, торопливо поглощавших ужин. Они ели в тесноте, ощущая гнет собственной вины, и торопливо освобождали места ожидающим, с тем чтобы те успели поесть до двух ночи, когда кухни «Лисьей норы» закрывались. Не успел Рахмаэль посетовать на тесноту, как Жанет остановилась и обернулась; в бледно-красном, восхитительно теплом ореоле света, исходящем из чашечки на ее соске, за двадцать вторым столиком сидела Фрея Холм.
– Вы не зажгли настольную лампу, – заметил Рахмаэль, усаживаясь напротив.
– Я, конечно, могла это сделать. И заодно сыграть «Голубой Дунай». – Она улыбнулась. Глаза темноволосой Фреи сияли в сумраке – официантка уже ушла. Перед ней стояла маленькая бутылка шабли урожая 2002 года – одно из самых изысканных фирменных лакомств ресторана, чрезвычайно дорогое. Интересно, кто заплатит за это старое калифорнийское вино двенадцатилетней выдержки? Ей-богу, Рахмаэль с удовольствием оплатил бы счет, однако… Он машинально прикоснулся к своему бумажнику. Это не укрылось от Фреи.
– Не беспокойтесь. Владелец ресторана – Мэтсон Глэйзер-Холлидей. Счет будет выставлен на шесть поскредитов. За порцию орехового масла и сэндвич с виноградным джемом. – Она рассмеялась, в отраженном свете подвесных японских фонарей в ее темных глазах плясали огоньки. – Это место внушает вам опасения?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});