Жюль Верн - Город будущего

Покидая контору, молодой человек думал не о своей новой работе, а об этом Кэнсоннасе,[40] одно только имя которого внушало ему страх. Что он за человек? Какой-нибудь субъект, состарившийся за переписыванием статей из Большой Книги, все свои шестьдесят лет подводящий баланс текущих счетов, лихорадочно подбивающий сальдо, яростно выводя обратные записи! Мишеля удивляло одно — отчего бухгалтера до сих пор не заменили машиной.

Тем не менее молодой человек испытывал истинную радость, расставаясь со своим счетным аппаратом. Он даже гордился, что плохо им управлял. Сходство машины с пианино оказалось ложным, и это вызывало у него отвращение.

Закрывшись у себя в комнате, наш герой вновь предался размышлениям и даже не заметил, как опустилась ночь. Он лег, но заснуть не мог: его одолевали кошмары. Перед ним возникла Книга гигантских размеров. Мишель то ощущал себя высохшим растением из гербария, распластанным между чистыми страницами этой фантастической Большой Книги, то оказывался пленником корешка переплета, сжимавшего его своим металлическим панцирем.

Проснулся он в крайнем возбуждении, охваченный непреодолимым желанием увидеть этот чудовищный механизм.

— Конечно, это ребячество, — уговаривал он себя, — однако так хочется во всем разобраться!

Он соскочил с кровати, открыл дверь своей комнаты и ощупью, вытянув руки вперед, спотыкаясь и щуря глаза, устремился в контору.

В просторных залах было темно и тихо, не то что в дневные часы, когда они наполнялись привычными звуками: бренчанием серебряных монет и звоном золота, шуршанием банкнот, поскрипыванием перьев служащих! Мишель двигался наугад, теряясь в этом лабиринте. Он точно не знал, где находится Большая Книга, но продолжал идти. Ему пришлось миновать машинный зал, и он уже различал в темноте силуэты счетных аппаратов.

«Они спят, — думал молодой человек, — и не ведут подсчетов».

Продолжая свое путешествие, он свернул в зал, где то и дело наталкивался на размещенные там гигантские кассы.

Внезапно Мишель почувствовал, как почва уходит у него из-под ног: раздался страшный грохот, двери залов с треском захлопнулись, засовы и задвижки мгновенно запали в свои пазы, оглушительно завыли спрятанные в карнизах сирены. Вспыхнул яркий свет. Мишель же между тем стремительно скользил вниз, скатываясь в какую-то бездонную пропасть.

Оглушенный и смертельно испуганный, он, едва почувствовав под ногами твердую почву, тотчас попытался бежать. Но тщетно! Он очутился в железной клетке.

В тот же миг к нему бросились какие-то едва одетые люди.

— Вот он, вор! — кричал один.

— Попался! — вторил другой.

— Зовите полицию!

Среди свидетелей своего несчастья Мишель сразу же узнал месье Касмодажа и кузена Атаназа.

— Вы? — воскликнул один.

— Он! — подтвердил другой.

— Вы хотели вскрыть мою кассу!

— Только этого еще не хватало!

— Да он просто лунатик, — заметил кто-то.

К чести юного Дюфренуа, подобное мнение возобладало в умах людей в ночных рубашках. Невинную жертву усовершенствованных касс, умевших самостоятельно себя защитить, высвободили из клетки.

Дело в том, что, пробираясь в темноте на ощупь, Мишель Дюфренуа дотронулся до кассы с ценностями, чувствительной и целомудренной, как юная девушка. Сразу же заработал механизм безопасности. В зале открылся раздвижной пол, а в конторах резко захлопнулись двери и вспыхнул яркий свет. Разбуженные оглушительными гудками служащие бросились к провалившейся в подвал клетке.

— Теперь будете знать, — сказал банкир молодому человеку, — как гулять там, где вам нечего делать!

Пристыженный Мишель не нашелся, что ответить.

— Но каково! — воскликнул Атаназ. — Вот уж действительно хитроумная штука!

— Однако, — возразил ему господин Касмодаж, — эту машину только тогда можно будет назвать совершенной, когда вор, помещенный в опломбированный вагон, с помощью толкающего устройства прямиком окажется в префектуре полиции!

«И особенно, — подумал Мишель, — когда машина сама же вынесет ему приговор по статье кодекса: кража со взломом».

Но, оставив подобное замечание при себе, он под всеобщий хохот выбежал из зала.

Глава VI

ГДЕ КЭНСОННАС ПОЯВЛЯЕТСЯ НА САМОЙ ВЕРШИНЕ ВЕЛИКОЙ КНИГИ

На следующий день Мишель, провожаемый насмешливым перешептыванием клерков, отправился в бухгалтерию. Слухи о его ночном приключении уже передавались из уст в уста, и мало кто мог удержаться от смеха.

Мишель вошел в обширную залу, увенчанную куполом из матового стекла. Прямо посередине, на одной ножке-опоре, этом настоящем чуде механики, возвышалась Большая Книга банкирского дома. Она заслужила прозвание «Великой» с гораздо большим правом, нежели сам Людовик XIV. В ней было двадцать футов высоты, искусный механизм позволял поворачивать ее, словно телескоп, к любой точке горизонта, а хитроумное сооружение из легких мостков по желанию писца опускалось или поднималось.

На белых листах трехметровой ширины трехдюймовыми буквами записывались текущие операции банка. Заголовки «Выплаты из кассы», «Поступление в кассу», «Суммы, являющиеся предметом переговоров», выписанные золотыми чернилами, ласкали взор любителей подобных вещей. Другими чернилами отмечались переносы и нумерация страниц. Что же до цифр, идеально расположенных в столбик, что изрядно облегчало сложение, то франки узнавались по вишнево-красному цвету, а сантимы, рассчитанные до третьей цифры после запятой, отличались темно-зеленой окраской.

Мишель был потрясен, увидев столь величественный монумент. Наконец он осведомился о господине Кэнсоннасе.

Ему указали на молодого человека, устроившегося на самых высоких мостках. Поднявшись по винтовой лестнице, Мишель через несколько секунд оказался на вершине Большой Книги.

Месье Кэнсоннас поразительно уверенной рукой как раз трудился над заглавным «Ф» высотой в три фута.

— Господин Кэнсоннас? — осведомился Мишель.

— Не сочтите за труд подойти ко мне, — ответил счетовод. — С кем имею честь?

— Месье Дюфренуа.

— Не вы ли герой ночного происшествия, который…

— Да, я тот самый герой, — довольно дерзко ответил Мишель.

— Это делает вам честь, — продолжал Кэнсоннас, — вы — честный человек. Думаю, вор не попался бы на такую удочку.

Мишель внимательно разглядывал своего собеседника: уж не насмехается ли тот над ним? Удивительно серьезное лицо счетовода исключало подобное предположение.

— Я — в вашем распоряжении, — проговорил молодой человек.