Франсис Карсак - На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Они еще какое-то время поплавали вместе, затем выбрались из воды, оделись и, растянувшись на траве у берега, долго лежали, погруженные в свои мысли. Бернар продолжал прокручивать в голове свое детство. Сиг сравнивал эту чужеземную реку с озерами своей родины.

В плеске лопатообразного весла, с легким трепетом воды, приподнимаемой форштевнем, мимо проплыло каноэ, управляемое крепкой белокурой девушкой, которую днем они уже видели делавшей покупки в деревенском магазинчике. На воде играла луна. Каноэ прошло по золотистому отблеску, превратив его в черное пятно, и удалилось. Девушка вполголоса напевала «У чистого источника»:

И была столь чиста волна,

что в ней искупалась я.

Оба молодых человека почувствовали себя тронутыми до глубины души: по реке плыла вся грация Земли, вся вечная молодость мира. И Бернар подумал о своей юной невесте, спавшей на одном тихом альпийском кладбище. Он снова ощутил на своих руках ее столь легкий вес — как тогда, когда нес, разбившуюся в горах, после трех дней поисков и тревог. Полетел ли бы он, будь она все еще жива?

Каноэ возвращалось. Его нос был нацелен прямо на них. Киль со скрежетом проскользил по усыпанному мелкой галькой дну. Девушка легко спрыгнула на землю, а затем вытащила на берег и свою лодку. Повернувшись к друзьям, она произнесла:

— Слишком чудесная ночь, чтобы тратить ее всю на сон, не правда ли? Вероятно, это ваши палатки стоят вон на том утесе? А я расположилась на Скале Боли.

— Знаю, — сказал Бернар. — Я и сам там обычно останавливаюсь. Но вы оказались там раньше, а я уважаю чужое одиночество.

— Уж не хотите ли вы этим сказать, что я здесь лишняя? — спросила она весело, но в то же время и с некоторой обидой в голосе.

— Вовсе нет. Я лишь пытался объяснить наш выбор «орлиного гнезда», — пошутил Бернар. — Напротив, мы очень рады вас видеть. Бывают моменты, когда одиночество тяжело переносится даже добрыми друзьями.

Она присела рядом с ними.

— Прекрасный край. Как я люблю эту долину! Я часто провожу тут каникулы, и вас я здесь уже видела, господин геолог. Да, я знаю, что вы геолог. Знаю даже, что вас зовут Бернар Верильяк, — местные мальчишки сказали. А вам известно, что вы и ваш товарищ — их кумиры? Я сама вечером видела, как одни из них пытались руками разломить камни, а другие упражнялись в метании диска… с помощью крышки от кастрюли!

Девушка ненадолго умолкла.

— Прекрасный край, — повторила она спустя какое-то время.

— Мой родной, — сказал Бернар. Затем, повернувшись к Сигу, который так и молчал, потерявшись в своих мыслях, он добавил: — Даже не верится, что мы вот-вот его покинем, быть может, даже навсегда!

— Вы уезжаете? Далеко? В Африку?

— Еще дальше.

— В Америку?

— Еще дальше.

— В Австралию?

— Даже еще дальше.

— Ну, тогда, вероятно, улетаете на Луну! — произнесла она с улыбкой.

— И опять же, гораздо дальше.

— Вы шутите?

— Нет, — ответил Сиг, — не шутим. Взгляните на нас. Перед вами два довольно-таки любознательных образчика человеческой породы. Здесь, на Земле, у нас все есть, — все, что необходимо для полноценной жизни. Могучие и здоровые тела, ясные мозги, достаточное — чтобы ни в чем не нуждаться — количество денег, интересная работа. У меня есть даже невеста. И тем не менее мы улетаем. Мне не следовало бы говорить вам куда, но я все же скажу. Вам, которую совсем не знаю. Скажу для того, чтобы хоть кто-то, не входящий в крайне узкую группу специалистов, знал это и хоть немного думал о нас… Только пообещайте, что сохраните все в тайне!

— Обещаю!

— Мы улетаем на Марс, — из деликатности он произнес это тоном напускной напыщенности. — Если все пройдет, как запланировано, мы станем первыми, кто перейдет границы Земли. Так, на своих хрупких драккарах, покидали родные края, отправляясь на поиски Винланда, мои предки. Мы же станем викингами неба!

— Ого! А ваша экспедиция уже укомплектована? А то я знаю кое-кого, кто был бы не прочь в ней поучаствовать. И он был бы полезен, он — врач.

— Врач! — Бернар аж подпрыгнул. — Черт возьми! Да я уже целый год ищу врача! Где он? Далеко? Я должен его увидеть, чтобы решить, подходит ли он нам. Кто он такой?

— Он — это я, — сказала девушка. — Я, Элен Веррен, выпускница медицинского института, сейчас прохожу интернатуру.

— Боюсь, мадемуазель, — проговорил Бернар с озадаченным видом, — это не пройдет. Мы не можем взять с собой женщину.

— А в чем проблема? Я — девушка крепкая, совершенно здоровая. Знаю свое дело не хуже любого врача-мужчины. Мне двадцать семь, я сирота и не имею близких родственников. Что мешает мне полететь с вами?

— Да это же безумие! — воскликнул Бернар. — Подумайте сами. Нам предстоит преодолеть 70 миллионов километров, причем нет ни малейшей гарантии, что нам удастся вернуться назад! Пусть все и просчитано, как-никак это прыжок в неизвестность! Мы ведь совершенно не знаем, что нас ждет в межпланетном вакууме: может, мы замерзнем в нем, сгорим, задохнемся, разобьемся — да мало ли что может случиться?

Она повернулась к Сигу.

— Ваши предки ведь брали с собой женщин, когда отправлялись на завоевание неизвестных земель, ваши предки, которые также и мои, так как моя мать была норвежкой?

— Мы всегда можем обсудить это с Полем, — заметил Сиг, — ведь он как раз сейчас дома.

— Сильно сомневаюсь, что он согласится. Впрочем, посмотрим. Сейчас пора уже спать. Встретимся завтра утром, в девять часов, у мэрии.

Элен потащила каноэ к реке, но прежде чем спустить его на воду, спросила у Сига:

— Вы вроде сказали, что у вас есть невеста? Как ее зовут?

— Сольвейг[4]. Похоже, даже в этом имени есть какая-то предопределенность…

На следующее утро, спустившись по Музейной улице, Сиг и Бернар увидели Элен, которая ожидала их в назначенном месте. Издали то был лишь высокий и стройный силуэт, с белокурыми волосами, удобно и элегантно одетый. Подойдя ближе, они рассмотрели ее уже в деталях: высокий и выпуклый лоб, темно-зеленые глаза, безупречные линии рта, волевой подбородок. Прекрасный тип женщины, изящной, но в то же время твердой.

— Из вас бы вышла отличная пара, — пошутил Бернар.

— Слишком поздно! В Йончёпинге меня ждет Сольвейг.

— Кстати, а твоя невеста-то знает, куда ты летишь?

— Да. Но не волнуйся. Она ничего никому не скажет, как, впрочем, и мои братья или сестра.

— И она не пыталась тебя отговорить?