Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Ладно, буду учить тебя управлению. Что поделаешь… С чего-то надо начинать.

По прибытии в парк они в первую очередь проанализировали ситуацию:

— Первая большая глупость, которую ты сделал, — поучал его Суф, — это аварийная блокировка. Надо ж было додуматься! Она рассчитана на самый крайний случай. Ты мог отключить входные мосты, но связь с кораблем должна быть всегда. Еще раз врубишь аварийный блок — считай, что похоронил себя заживо.

— Откуда мне было знать, что это ты?

— Кому ж ты, кроме меня, мог понадобиться? А даже если не я, тем более надо было связаться и выяснить, в чем дело. Никто не полезет к тебе в корабль, если есть связь.

— Почему ты не связался со мной с платформы?

— Откуда я знал, что ты расселся на пульте? Чему я учил? Не умеешь сматываться — не берись. Из миллиона вариантов ты выбрал самый гнилой. Во-первых, для кого существует «ноль-фаза»? Именно для таких тугодумов, как ты. Она держит корабль вне пространства целую минуту, — за это время машина сто раз прокрутит варианты и сама выберет решение. Вот и все!

— А во-вторых?..

— Во-вторых… — задумался Суф, — от меня бы ты все равно не ушел. Не забывай, что я загружал программы. Какой позор! На скоростном болфе не уйти от антикварного драндулета! Это ж кому рассказать? Даже не знаю, как тебя учить? Чему тебя учить?

— Как следует! — прорычал Матлин и очень сердито нахмурился, демонстрируя этим серьезность намерений, — и с самого начала.

Для вышеупомянутого начала, Суф изыскал очень древнее «летательное чудовище», управляемое во всех режимах с гибкой конструкции пульта: под любой рост, длину конечностей, толщину и количество пальцев пилота. Он усадил своего ученика в пилотское кресло, крутящееся в круглом коконе панорамы с управлением на подножках и подлокотниках под каждую пятерню. Ввел в контур панорамы управления дублер, по которому тут же принялся лихо молотить своими тонкими пальцами с такой скоростью, что у Матлина зарябило в глазах. При этом он еще и болтал без умолку: вертикальная ось, горизонтальная ось, направляющая ось, выравнивать корпус только по направляющей оси, 15 градусов лево-право-низ-верх, даешь пару градусов крена вперед — так он легче стартует; здесь у тебя таблица распределения габаритов корпуса, вот так выводишь схему габаритовращения, а эта таблица появляется на три секунды — надо успеть задать оптимальное положение корабля, иначе корабль на скорости поведет… это схема включения внутреннего оборудования — задаешь скорости прохождения команд…

— А как насчет того, чтобы снизить скорость объяснения нового материала? — не выдержал Матлин.

Суф опешил.

— Я тебе это десять лет объяснять должен? Напрягись, будь любезен, и не старайся казаться тупее, чем ты есть, — тупее уже невозможно. Не на меня смотри, на таблицу. Перед каждым маневром она будет зависать на пять секунд.

— Но я не вижу никакой таблицы.

— Как не видишь?

— Никак! Ни одной таблицы. Размытые пятна и все.

Суф поглядел на «размытые пятна», потом на Матлина, потом опять на «размытые пятна».

— Я могу их сделать поярче и побольше, но они закроют весь низ панорамы.

— Может, как-нибудь обойтись без них?

— Может, ты вообще без этого всего обойдешься? Сделаем тебе игрушку, будешь летать на ней по ЦИФу и балдеть.

Суф вышел из пилотской, но очень скоро вернулся с полупрозрачным мягким шлемом в руках. Шлем одевался на затылок и закрывал верхнюю часть лица, сдавливая виски влажными присосками. Когда Матлин открыл глаза, испытал настоящий шок: он увидел все, каждую клеточку кожи на своей руке, каждый кровеносный сосуд под кожей, даже шевелящиеся в них кровяные тельца. Он, от неожиданности, спрятал руку за спину и с не меньшим интересом уставился на Суфа, будто познакомился с ним заново. Его пленила радужная оболочка суфовых глаз, переплетенная всеми оттенками синевы, в загадочных узелках, которые безжалостно поглощала черная клякса зрачка, — это был первый признак того, что Суф начинает сердиться.

Очки имели полезное свойство избирательно «приближать» к себе предметы, и Матлин по очереди приблизил к себе каждую таблицу. Они были составлены в цифровых кодах на языке одной из протофактур, признанном наиболее универсальным для понимания. Матлин понимал его очень приблизительно, скорее интуитивно и ни за одну из своих трактовок не поручился бы головой. Вся панорама, как выяснилось, была рассечена мелкой сеткой. Это говорило о том, что она не являлась прямой проекцией с внешней оболочки корабля, а высчитывалась программой, и каждая клеточка этой сетки имела свое назначение и отвечала за свой объем информации. Под пальцами Матлина оказались вовсе не кнопки, а усеченные концы лучей, вернее, различные их комбинации, которые в компьютерных аналогах Ареала имели свойство считывать информацию с пальца клиента и таким же способом ее передавать. Но это, видимо, было первым в истории Ареала случаем применения лучевых кнопок. Поэтому информация не считывалась, даже не пыталась… Да что там кнопки, вокруг оказалось столько интересных вещей, что можно было сутки просидеть, не сдвинувшись с места. Однако Суф безжалостно вывел своего ученика из состояния преждевременной эйфории:

— Надень перчатки и заходи на старт. Чего время тянешь?

Матлин «потянул» корабль из шахты «вверх ногами», тщетно пытаясь выровнять его на ходу.

— Зачем? — удивился Суф, — какая ему разница, главное, чтоб ты понимал, что происходит. Сойдешь с орбиты, наберешь скорость — выровнять будет проще.

Сойдя с орбиты, Матлин кувыркался минут десять, прежде чем зайти на маневр. Маневр заключался в том, чтобы уловить спутник соседней планеты и добраться до него по кратчайшей траектории, не гоняясь за ним, как борзая за механическим зайцем. Благодаря деловым советам и практическому участию Суфа, «заяц» был вскоре пойман и весьма удачно, можно сказать, с первой попытки. Они зависли над жерлом широкой шахты, в которую предстояло войти, и Матлин почти не сомневался, что не промажет.

— В малогабаритных кораблях для панорамы применяется шлем, — пояснил Суф, — но два шлема на одну бестолковую голову — это уже слишком. И вообще, волосы надо убрать, потому что волосатых пилотов не бывает.

— Почему бы не предусмотреть в этой посудине центровочный поплавок?

— Чего?

— Чтоб она соблюдала направление общей гравитации… там, где она есть.

— Зачем?

— Для удобства.

— На самом деле это очень неудобно. Любая привязка к гравитации неудобна. Ты это поймешь только с опытом. Но мне нравится твое отношение к неудобствам. А теперь пошел-ка в лабиринт.