Евгений Прошкин - Драйвер заката

– Да ладно! – осклабился водитель. – Приятель у него пишет… А у меня тогда дядя космонавт!

– Мои поздравления, – брякнул Виктор, окончательно теряя охоту к разговору.

По счастью, тоннель уже закончился – машины выскакивали из трубы и разъезжались по лепесткам развязки. Дальше дорога была свободной, такси домчало быстро.

– Если бы по Таганке не крутили, поездка обошлась бы раза в два дешевле, – с сожалением объявил таксист. И, снова обернувшись, неожиданно добавил: – Значит, вы хотите сказать, что морфоскрипты – зло?

Сигалов вставил карточку в сканер, расплатился и, уже открыв дверь, ответил:

– Если нравится, пользуйтесь на здоровье. Просто помните, что каждый час наедине с немулем – это ровно один час, который вы украли у своей жизни.

Оставив озадаченного водителя, Виктор поднялся к себе в квартиру, с наслаждением разулся и через дверь бросил коробку с немулем на стол. Гаджет неудачно врезался в стопку конвертов, и та обрушилась на пол. Игнорируя беспорядок, Сигалов прошел на кухню, достал чистую чашку и налил вишневого сока. Жадно выпил, отдышался и присел на стул. Потом посмотрел в зеркальную дверцу микроволновки и неодобрительно поцокал языком. Ну вот на кой, спрашивается, нужно было читать таксисту мораль, да еще трепаться о корпоративных секретах?

Сигалов оторвался от своего отражения и пошел в комнату. В отличие от квартиры Аверина, здесь всё было под боком: два шага – уже кровать, еще шаг в сторону – стол с рабочей станцией. Виктор предпочитал называть это комфортом. Он с радостью переехал бы в большое неудобное жилище, но беда в том, что даже это, удобное и маленькое, оплачивать вовремя удавалось не всегда.

Рассыпанные по полу листки напомнили, что все дедлайны давно просрочены. Бумажные извещения о задолженности приходили не сразу, а после череды писем на электронную почту, но если уж коммунальщики тратились на конверт, значит, дело было швах. Присев на корточки, Сигалов собрал и заново рассортировал конверты по значимости. Первыми сверху, то есть не просто горящими, а пылающими адским пламенем, оказались, как всегда, счета за электричество, сеть и процессор. Глубоко в душе Виктор смирился с тем, что однажды всё это отключат.

Положив конверты так, чтобы они не особенно бросались в глаза, Сигалов включил рабочую станцию и уселся в кресло. Черный ящик на столе приветственно взвыл кулерами и подмигнул индикатором загрузки. Виктор не сомневался, что когда-нибудь основной инструмент морфоскриптера станет таким же портативным, как обычная пользовательская станция, и тогда любой автор сможет работать там, где ему угодно. Сигалов, например, с удовольствием посидел бы на свежем воздухе, как тот млеющий студент возле дома Аверина. Но пока это были мечты, и каждый сочинитель скриптов оставался привязан к ящику – на столе, под столом или возле кровати, кому как нравилось.

Виктор взял со стола свой старый обруч и отрешенно посмотрел в окно. Вид на внутренний дворик был настолько далек от панорамы, которая открывалась из кабинета Шагова, что он без сожаления отвернулся к стене и, надев немуль, закрыл глаза.

Сигалов не смог бы объяснить, над чем он работает, даже если бы сильно захотел. Однажды он всё-таки попытался, но реакция коллег была такой, что желание делиться планами у Виктора пропало. С тех пор он либо уходил от ответа, либо откровенно врал. Трудно описать то, что даже для себя не можешь сформулировать достаточно внятно.

Виктор сочинял мир – такой же всеобъемлющий, как реальность. Не отдельных героев, не цепочки событий и даже не эпическое полотно – он мечтал воссоздать в скрипте всю Землю, точную копию настоящей: с тем же небом и с тем же человечеством. Как этого добиться, Сигалов тоже не понимал, но он твердо знал, что законченную модель можно редактировать бесконечно, пока она не станет идеальной. Однако вначале эту модель требовалось создать. В любом случае до конца работы было еще так далеко, что Виктор предпочитал вовсе не думать об этом. Он даже не удосужился дать своему проекту имя, а называл его просто Гиперскриптом.

Кроме пары самых общих набросков, в Гиперскрипте не было пока ничего – лишь огромный объем пустоты. Виктор не представлял, с какого бока подступиться к этому титаническому труду, но вот уже больше года упорно надевал немуль и пытался что-то сделать, добавить к несуществующему пока полотну хоть один мазок. Иногда ему самому казалось, что это похоже на манию. Впрочем, абсолютно здоровых морфоскриптеров Сигалов и не знал, все творческие люди в той или иной степени были ранены в голову, как выражался Аверин. И началось это давно, даже не с изобретением письменности, а еще раньше, когда какие-то гусляры шлялись по деревням и донимали обывателей своим креативом.

Будь на месте Виктора человек здравомыслящий, он отложил бы несбыточную мечту на потом и присоединился бы к какой-нибудь сценарной группе, благо продюсеры пока еще звали. Его охотно взяли бы в коллективный проект, и тогда ему не пришлось бы раздраженно игнорировать стопку просроченных счетов. Многое в жизни изменилось бы к лучшему. Но штука в том, что на месте Виктора не мог оказаться никто – как и на любом другом месте. Каждый проживает свою жизнь сам.

Сигалову захотелось пить, и он вынужден был отвлечься. Чашку с соком он не захватил, хотя собирался. Вот, теперь придется снова тащиться на кухню. Или уж потерпеть? Кажется, на сей раз что-то наклюнулось, Виктор почти подошел к пониманию структуры Гиперскрипта, а если правильно установить точку отсчета, то она, как рычаг Архимеда, позволит…

Виктор с досадой почавкал сухим ртом. Жажда отвлекала, проще было сходить за соком и принести сразу пакет, чтобы больше не бегать.

Мучительно выйдя из расслабленного дремотного состояния, Сигалов поднялся и с обручем на лбу доплелся до холодильника. На обратном пути ему послышалось приглушенное жужжание в прихожей, словно под подушкой звонил коммуникатор. Так и было – только не коммуникатор, а натуральный дверной звонок. Из-за его бесполезности громкость была уменьшена до минимума, Виктор не сразу и вспомнил, как он звучит. Сигалов не принимал гостей уже бог знает сколько времени и сегодня тоже не собирался.

Монитор охранной системы – еще одно излишество, которое Виктор ни за что бы себе не позволил, да только кто ж его спрашивал, – отобразил худого низкорослого типа с глубокими залысинами и водянистыми глазами.

– Ошиблись квартирой, – сказал Виктор.

– Вы Сигалов? Виктор Андреевич?

– Да, я. – Он мысленно чертыхнулся.

– Здравствуйте. Вы меня не впустите? У меня к вам разговор деликатного свойства.

Сигалов хмыкнул. Давненько он не слышал подобных формулировок.