Reset - Анна Сергеевна Вакалова

А затем она сделала пару шагов и спрыгнула со скалы.

Я дернулся на месте, как тряпичная кукла от ветра, а затем как можно скорее и как можно осторожнее подобрался к краю. Я услышал всплеск и увидел пенистые круги на зеленоватой воде там, внизу. Скала выгибалась, словно круассан, защищая внутри широкий колодец заводи.

Мария вынырнула из-под воды и с громким фырканьем избавилась от соленой влаги. Сощурившись, отчего ее лицо некрасиво сморщилось, Мария обратилась ко мне:

— Ты умеешь плавать, Уилл?

Дурацкий вопрос. Иначе, зачем бы я пошел с ней сюда.

— Не совсем.

Мой ответ был честным, так как мне никогда не доводилось плавать на открытых пространствах. Я учился этому в бассейнах с бортиками, от которых удобно отталкиваться и ускоряться и за которые можно зацепиться в случае усталости.

— В бассейне и здесь одна вода. Ты с этим легко справишься.

Мария вновь ответила так, будто я рассуждал вслух. Но то, как я отреагирую, ее больше не интересовало — она ловким скручиванием развернулась и поплыла в сторону горизонта.

Таким образом, выбор прыгать или нет, оказался полностью в моем распоряжении.

Что меня ждет внизу? Судя по цвету воды, там довольно глубоко. И, наверное, температура воды не такая уж приемлемая. Во время восхождения мое тело нагрелось, так что, если я прыгну, переход будет резким, может даже свести судорогой мышцы ног. А когда я устану плыть, за что мне зацепиться? Торчащие со дна глыбы покрыты тиной и солью и с высоты кажутся покатыми.

Нет, я не буду прыгать. Я не обязан. Я могу подождать Марию здесь. В конце концов, можно спуститься и попробовать открытое плаванье на берегу, где я буду чувствовать дно.

Я оторвал взгляд от темно-зеленой воды и перевел его на отдаляющуюся фигуру Марии. Она не оборачивалась и уже вышла за пределы бухты. Она двигалась к горизонту с медленным упорством, будто собиралась переплыть океан. Я представил, как ноют ее руки, как тяжелы сейчас натруженные мышцы ног. Стоило ей остановить движение, как ее тело пойдет ко дну.

Я подумал об Ивлине. Я уверен, что он уже был бы внизу. А вот Маргарет точно осталась бы здесь или даже вовсе не забралась бы на эту гору. Кто еще бы прыгнул? Девочка, строившая кита, прыгнула бы, а ее воспитатели прыгнули бы за ней. А тот потный жиртрест, которого мы с Ивом встретили у входа на пляж в день заселения? Не думаю, что он рискнул бы сплавать даже в луже.

А что же я?

* * *

Под вечер с пляжа убрали детские горки и украшения и зажгли вдоль берега несколько костров. Мы с Марией встретили Ивлина, сидящего у небольшого огня с группкой взволнованных детей. Мой друг размахивал руками, кривлялся и подавал слушателям какую-то страшилку собственного сочинения. Я было удивился, откуда у него такой всплеск фантазии, но, подойдя ближе, расслышал — Ивлин рассказывал об оплате счета в ресторане.

Мы с Марией присели на одно из бревен, уложенных по кругу. Как только Ивлин заметил нас, а заметил он нас сразу же, в его глазах заплясали такие яркие искры, с которыми не сравнится ни один из его экстравагантных нарядов. Он не выходил из образа рассказчика, но умудрился состроить и адресовать мне самую каверзную из своих ухмылок. Краем глаза я заметил, как Мария переводит взгляд с Ивлина на меня. Мои скулы обожгло румянцем, и я обрадовался, что цвет моего лица скрадывается контрастным светом костра.

Когда Ивлин закончил свою страшилку, дети зааплодировали. Ив раскланялся, не поднимаясь с бревна, и с распростертыми объятиями позволил какому-то мальчишке вскарабкаться к нему на колени.

— Еще! — Стали канючить дети.

— Теперь черед мистера Уоксона. — Ответил Ивлин таким тоном, что никто не усомнился, что мистер Уоксон припас стоящую внимания историю.

Мария расплылась в такой довольной улыбке, что я не смог проигнорировать ее взгляда, прямого и испытующего. Я не понял, откуда во мне зажглось желание соперничества, но я потер ладонью о ладонь и пустился в повествование.

Это было ужасно. Я сотни раз выступал перед более искушенной публикой. Ученые, выдающиеся личности, начальство. Мне даже не нужно было репетировать свою речь, достаточно было просто накидать план на бумаге. Но в этот раз дети смеялись надо мной, потому что моя история звучала до невыносимого скучно. Сначала они были готовы подождать интригу, но, когда осознали, что мне самому до нее не добраться, стали сами подкидывать идеи. К середине истории они все покатывались со смеху: и от своих шуток, и от моей нелепости. Но мне не было неприятно. Я с упоением обнаружил, что их детский смех не может ранить.

Как и смех моего друга Ивлина. Он так искренне надо мной потешался, что мальчик на его коленях трясся, как на кочках. Он был доволен собой, как и всегда, когда ему удавалось спустить меня с пьедестала на землю. Обычно, меня это злило или смущало, но сейчас я был умиротворен.

Детская ярмарка закончилась раньше других в девять вечера, когда самые последние лучи солнца погрузились в воду. Пляж на несколько минут заполнили воспитатели, хлопоча о том, чтобы посадить всех детей в летучки и отправить спать, а затем все стихло. Воздух заполнился шепотом маленьких волн и потрескиванием хвороста в кострах.

Я с нескрываемым удовольствием осматривал загоревшею кожу на своих руках. Даже в сумерках я замечал, как выгорели волоски на предплечьях. Тело немного ломило от непривычки к физическим нагрузкам, и мое нутро заполнялось приятной истомой. Из забвения меня выдернул Ивлин, который, вернувшись к костру из бара, решил похлопать меня по спине.

— А почему это ты мокрый? — Как обычно, без церемоний спросил он.

— Мы плавали. — Тут же отозвался я, услышав в своем голосе гордость. Я поймал ответную улыбку Марии, которая была по моему адресу, даже если взгляд ее был прикован к огню.

— Плавали? Прямо там, в море?

Мой друг сел на бревно напротив, так что теперь мы втроем образовали подобие треугольника. Его рот был приоткрыт в полной готовности изречь очередную дикость.

— Погоди-ка, ты умеешь плавать? — Ив ткнул в меня пальцем и в крайнем удивлении поднял брови.

— Он выплыл из бухты и даже проплыл еще метров тридцать.

За меня ответила Мария, и Ивлин принялся