Reset - Анна Сергеевна Вакалова

Анна Вакалова

Reset

Глава 1

— Все в подлунном мире происходит из-за баб!

Это мой друг Ивлин выступает предо мной. Как обычно, без тени смущения и, как обычно, о женщинах.

— Только ты не подумай, что я это в плохом ключе. Это я по-всякому.

Я не нахожусь с ответом, поэтому прибегаю к проверенной тактике: достаю научную байку из склепа, чтобы поддержать диалог. Я рассказываю Иву легенду древних людей, которую сам раздобыл на необязательной, но интересной исторической лекции. Она о царевиче Парисе, который предал свой город из-за женщины.

— И как только ты столько в голове держишь? — В голосе Ивлина я слышу восхищение, которое граничит с лестью.

— Ношу с собой чемодан.

Ивлин взрывается хохотом. Я тоже посмеиваюсь. Это смешно, потому что у моей ноги в самом деле стоит чемодан — из-за него мы и празднуем.

Смотря, как Ивлин стирает салфеткой последние смешинки из уголков губ, я раздуваюсь от гордости. Юмор никогда не был моей сильной стороной. В наше время это вообще редкость. Окружающие заинтересованно косятся в нашу сторону.

— Ладно, дружище. Еще раз поздравляю тебя! — Ивлин встает из-за стола и дважды опускает свою ладонь мне на плечо.

— Спасибо большое, Ивлин.

— Встретимся еще!

Я киваю ему на прощание и доедаю свой салат. Некоторые люди продолжают любопытствовать, но это быстро проходит.

После ухода Ивлина становится пусто, и я носком ботинка утыкаюсь в чемодан, будто находя в этом касании опору. Его серебристый корпус вдруг окрашивается бирюзовыми бликами. Я поднимаю голову и вижу, что повсюду загорелись голограммы. Короткая свето-звуковая заставка, после которой следует обращение:

Начальство вновь приветствует всех граждан трех государств!

Сегодня утром окончательно был заверен план судьбоносного дня. Напомню, что массовая эвтаназия будет проведена на побережье, а строительство высоток уже подходит к завершению. Дата проведения — 10 июля.

Воплощению этой смелой идеи в жизнь мы обязаны небезызвестному ученому, гению третьего государства, да и всей нашей истории — Уиллу Уоксону. Полтора года назад мистеру Уоксону была поручена разработка смелого проекта, и уже сегодня мы можем лицезреть грандиозное изобретение, увенчавшее череду величайших изобретений цивилизации.

Представляем вам портативный атомный расщепитель! Это высокотехнологичное устройство, помещенное в ультра прочный чемодан, позволяет мгновенно расщепить на атомы все вокруг себя в заданном радиусе действия. Единственное в своем роде научное творение, решающее арьергардный вопрос существования человеческого вида!

Начальство поздравляет граждан трех государств! Наконец мы нашли решение возобновления жизни, возрождения интереса, реинкарнации Цели!

В тот вечер я пожал рук, в количестве большем, чем бессонные ночи, что я провел за созданием расщепителя. Такое внимание смутило меня, но и польстило. Когда я вернулся домой, я был выжат. И по началу я думал, что дело только в физической усталости.

Спустя неделю я понял, что не нахожу себе места. Моя работа была завершена, а с ней закончился и я. Ивлин каким-то образом пронюхал мою дезориентированность. И по тому, куда он отвел меня на следующий день, можно судить, что пронюхал он ее основательно.

— Громадины. — Ивлин присвистнул.

Мы стояли на побережье, а вдалеке на почти спокойном море высились и затмевали кренящееся к горизонту солнце три черные недоделанные высотки. Они чувствовали себя вполне уютно, плавая на поверхности и совсем незаметно покачиваясь на крошечных волнах.

— Инженеры из второго постарались, — выношу я скупой вердикт.

Ивлин странно смотрит на меня. Не прямо — терпеть не могу, когда он использует свой дар «в лоб». Он прикрывается ладонью, которую поставил козырьком у глаз, чтобы было удобнее смотреть на горизонт. И на меня. Позволяю себе сделать вид, что не замечаю.

— Мне жаль, дружище. — В конце концов выдыхает Ивлин.

Я хмурюсь и несколько раз киваю. Любое упоминание, даже такое скользящее мимо воспоминаний о Цели, берет меня за живое.

— Как думаешь, туда все поместятся? На вид они маловаты для трех государств сразу.

— Поместятся. Ниже уровня воды тоже есть этажи.

— Да ладно? — Ивлин снова присвистывает.

— Конечно. Как минимум две трети от видимой высоты.

— Фантастика.

— Фантастика. — Безотчетно повторяю я.

Какое-то время мы еще стоим на пляже, пока небо не заливается сначала ядреными красками, а затем не начинает стремительно темнеть. Песок помаленьку остывает, как и мой интерес к стройке высоток. Легкий ветерок теребит наши одежды, создавая музыкальное сопровождение к нашему совместному бесцельному пребыванию здесь сегодня. И картина эта весьма удручающая. Потому что, как бы ловко не читал меня мой друг Ивлин, даже ему не удастся понять, что мне довелось испытать.

Я оказался одним из последних людей во всей истории, кому довелось ощутить Цель. И тоска по ней была похожа на неутолимый голод. Теперь я вижу истинную прелесть моего «чемодана» и верю, что принятое нами решение — единственный выход.

— Идем, Ивлин. Тут не на что смотреть.

Глава 2

Я слонялся повсюду, не утруждая себя тем, чтобы запоминать, где именно тратил время. Понятно, что со времен Полного Знания мы все слоняемся. Но стоит вам хоть на мгновение ощутить вкус Цели, и вы чувствуете огромную разницу между тем, как слонялись до и слоняетесь после.

— Уильям.

Не успеваю я очухаться, как уже пожимаю руку своей начальнице.

— Маргарет. — Сухое формальное приветствие. У меня нет сил разбавлять его вежливостью, а начальство всегда равнодушно.

— Вероятно, вы как никто ждете 10 июля.

Вы даже представить себе не можете, Маргарет.

— Весь в предвкушении.

— Я не хотела отвлекать вас от дел. Просто хотела заметить, что без вас мы потеряли бы всякую надежду.

Под «мы» она подразумевает человечество. А под делами — черт знает что. Не ученые убеждены, что мы, ученые, всегда заняты делами.

Я улыбаюсь. Моя улыбка притянута за уши, но для Маргарет этого вполне достаточно. Она кивает на прощание и продолжает свой путь в никуда.

* * *

В то самое утро все казалось таким странным, словно ватным и чужим. Скорее всего, сказался тот факт, что я видел все привычное в последний раз. Я застыл на пороге своей квартиры с чемоданом-расщепителем в одной руке и с натуральным чемоданом в другой, пытаясь прислушаться к своим ощущениям, но из этого ничего не вышло.

Я вышел за дверь, которая автоматически закрылась за мной картинно медленно, так что я успел в самый последний раз зацепить взглядом полоску моего жилища. Еще где-то полминуты я простоял на месте,