Колин Уилсон - Страна призраков

А что если поднять руки и попробовать взлететь? Разумеется, ничего из этой затеи не вышло. Но лишь поначалу. Секунда-другая, и он уже стоял на рыночной площади.

Вот в чем, должно быть, суть выражения «с быстротой мысли».

На рынке, как он и ожидал, было многолюдно — но отсутствовала атмосфера праздничной толчеи, которая ощущалась здесь в прошлый раз. Теперь над площадью висело некое напряжение, словно люди ждали, что произойдет.

Проход по площади сопровождался крайне необычным ощущением. Проталкиваться через толпу было необязательно, поскольку Найл теперь запросто проходил сквозь людей. При этом, ступая в то или иное тело, он испытывал необычное — и на редкость разнохарактерное — электрическое покалывание.

Найл, например, с интересом подмечал четкое различие между мужчинами и женщинами. Женская энергия создавала приятное, притягательное тепло, подчас очень сильное; он даже оборачивался посмотреть, что же это за особу сейчас миновал. Эта энергия усваивалась словно пища, причем слегка подслащенная. Мужская энергия, напротив, казалась несколько суховатой и трудно усвояемой — иногда с оттенком горечи, как дым от горящих поленьев.

От него не укрылось, что каждый человек обладает своим, присущим лишь ему колоритом, составляющим суть его личности. Такое различие не передать словами — можно лишь сказать, что это невероятно богатый «букет» вкуса и запаха. Как же много мы теряем, составляя представление о человеке лишь по его внешнему облику.

Контакт был подчас минимальным — это когда Найл всего лишь «задевал» человека плечом. Но когда случалось войти в чужое тело полностью, весь «букет» его личности ощущался целиком. А если в нем еще и задержаться (иногда их пути на несколько шагов совпадали), то открывались и мысли, и переживания, и даже кое-что из жизни.

Оказывается, в головах сплошь и рядом вьются крамольные думы насчет карвасида.

В другое время Найл с удовольствием бы покочевал таким образом часок-другой среди горожан, полюбовался бы всласть отрадной картиной многоликой людской общности. Однако в данный момент его, как и всех прочих, полонило лихорадочное любопытство: что же сейчас происходит в ратуше и к каким решениям пришло Гражданское собрание?

Он узнал человека на ступенях ратуши: Васкон. Стоит и, взволнованно куда-то глядя, теребит ус. А рядом спутница мэра, с неизменно удивленным выражением округлых синих глаз.

— Может, послать к нему гонца? — спрашивала она, тоже волнуясь.

— Да посылали уже, — нервно отмахнулся Васкон. — Привратник говорит, его все еще нет дома.

— Что его, интересно, может до сих пор держать?

Они, видимо, говорили о Тифоне, но, чтобы в этом удостовериться, Найл шагнул в ее тело. Ощущение было приятным и для нее, и для него. Женщина страдала мигренью, но от его мужской энергии головная боль тут же прошла.

Узнал он и то, что звать ее Селена, ей тридцать девять лет и они с Васконом любовники. В здешнем свете это считалось, разумеется, совершенно нормальным. Ненормальным же было то, что они проводили вместе гораздо больше времени, чем допускалось законом, — им обоим грозил срок в рудниках либо публичная порка. Вот почему, похоже, их так прельщал мирный договор с пауками: они мечтали при первой же возможности уехать из этих мест и создать узы супружества.

Доступ к ее памяти давал и мгновенное знание местной истории, географии и общественного устройства Страны Призраков. Освоить все это в один миг было, понятно, невозможно; пришлось бы потратить целое утро. Но по крайней мере теперь Найл понимал многие треволнения и неудовлетворенность, царящую под якобы гладкой поверхностью этого изолированного общества.

Но и при этом он так и не получил ответа на вопрос, занимавший его едва не более других: почему все-таки Маг так упорно отстаивает запрет на брак?

Зная, что Тифона они дожидаются понапрасну, Найл подал женщине мысль о необходимости вернуться в здание. Не догадываясь о стороннем внушении, она коснулась руки Васкона и сказала:

— Пойдем, наверное, внутрь. Он обязательно вскоре появится.

Вдвоем они взошли по мраморной лестнице того крыла ратуши, где располагалось Гражданское собрание.

Зал был переполнен. На вошедших тут же обернулись. Чувствовалось, Собрание разочаровано, что с ними нет Тифона. Селена и Васкон заняли свои места на возвышении, где за покрытым зеленой скатертью столом уже сидели Бальтигер и еще дюжина мужчин и женщин. Занявшая место возле мэра Селена прошептала что-то ему на ухо. Тот, кивнув, встал и прокашлялся.

— К префекту был послан гонец. Но префекта нет дома.

Он сел, а члены Собрания начали меж собой шушукаться. В зале царили разброд и невнятица. Без направляющей руки Тифона никто не знал, чем заниматься дальше. Вместе с тем все чувствовали, что назревает, грядет какая-то перемена.

С места поднялся Васкон.

— У меня предложение. Насчет того, чтобы я и кто-нибудь еще из высших членов Собрания отправились в дом к Тифону и дожидались там, покуда он не возвратится. — Васкон без особой уверенности огляделся. — Ну а остальным, может быть, лучше пока разойтись по домам. Кто «за»?

Наступила тишина. Все понимали: если сейчас разойтись, то решающий, поворотный момент окажется упущен, и завтра все будет так, как было вчера и позавчера. И всегда.

Всё. Настал момент вмешаться.

— Я вот подумала… — раздался нерешительный женский голос.

Все обернулись. Напористой Селену назвать было нельзя, и мысли, пришедшие сейчас ей в голову, откровенно пугали. Но так как она не раз высказывалась на публике, то телепатическому велению встать повиновалась машинально. И вдруг оторопело поняла, что именно следует говорить.

— Есть ли в этом зале такие, кто спокойно уйдет? — Она оглядела лица сидящих, и ответ был очевиден. — Лично я — ни за что.

По рядам прошел одобрительный ропот. От такой поддержки голос Селены окреп.

— У нас есть определенные вопросы, которые Собрание хотело бы довести до сведения префекта — с тем, чтобы он их от нашего имени задал карвасиду. Прежде всего ему следует знать, что каждый житель Страны Призраков однозначно поддерживает идею о заключении мира с Коршем. Или кто-нибудь из присутствующих с этим не согласен? — Тишина в ответ. — Поскольку префект ввиду своего отсутствия не принимает наше послание, то почему бы нам не доставить его самим? Вы со мной, сограждане?

Любая аудитория разразилась бы сейчас громом аплодисментов, однако здешняя публика была вымуштрована в духе сдержанности. Тем не менее готовность, с какой все повскакали с мест, сама по себе была ответом.